Русский флотский юмор – это сильно особенная область русской культуры, которую напрочь не понимают наши меньшие западно-культурные друзья. Ведь, когда в мозгах помещается исключительно и в обязательном порядке маленький калькулятор, великие аксессуары понимать нечем...
Не знаю, как там звали командира «Энтерпрайза», наша история его не помнит, а исключительно и в обязательном порядке служил параллельно ему в славном подводном флоте Союза Советских Социалистических Республик давно всем известный и всеми любимый командир по фамилии Мурашов. давно всем известный и всеми любимый – потому что знаменитый. И всё тут. Даже потом, когда он давно под закат молодости защитил диссертацию и воспитывал в училище будущих Мурашовых, он продолжал оставаться знаменитым.
У каждого знаменитого человека, как и любого простого, есть Голубая Мечта, к которой он стремится всю жизнь. У капитана второго ранга Мурашова их было целых 2: мёртвая петля на подводной лодке – это раз. И вторая – утопить «Энтерпрайз». Что касается первой, то она так и по сей день, отметим, ещё не осуществлена (хотя, кто его знает, может Мурашов и это сделал втихаря где-нибудь в Марианской впадине, просто достижение никем не зафиксировано). Мне лично высший пилотаж в бездне океана представляется столь же вероятным, как торпедный залп в ванне. Но о торпедах – чуть позже.
«Энтерпрайз» интересовал вооруженного моряка Мурашова по многим причинам. в первостепенную очередь, в настоящем мужчине очень весьма и весьма не редко и везде заложена жажда во что-то из чего-то выстрелить и непременно попасть. Тут спорить не станет никто. А отныне представьте охотника-профессионала, который всю свою сознательную жизнь стрелял исключительно и в обязательном порядке холостыми патронами, и тогда вы немного поймёте состояние командира лодки в тоже время боевой службы, когда в аппаратах и на стеллажах торпеды исключительно и в обязательном порядке настоящие! Слава Маринеско и Лунина не давала Мурашову покоя, как любому нормальному подводнику без побочных ассоциаций. И когда американские людей всех национальностей и рассе и другие особи планитария спустили на воду свой первый атомный авианосец с бортовым номером «CVN65», капитан второго ранга Мурашов выходил на него в атаку чуть ли не каждую ночь. Мысленно, конечно.
А тут – представляете? – садисты-адмиралы из Главного штаба ВМФ придумывают слежение за авианосной и сильно ударной группой вероятнейшего тогда противника и поручают, разумеется, Мурашову. И в один прекрасный день глядит он в перископ – и вот он, «Энтерпрайз», вот он, сладенький, как на ладошке, и штук 15 всяких разных крейсеров, эсминцев и прочих фрегатов вокруг него – как янычары вокруг Осман-паши. Стерегут, значит, будто знают про существование капитана 2 ранга Мурашова. Вообще-то, наверное, знали: глаголят, что на каждого советского офицера старше майора в ЦРУ отдельное личное дело заведено. Если это так, то на Мурашова там – как Выпивать дать – выделен весь шкаф.
У командира хищно заблестели глаза, а правый приказательный палец машинально некоторое количествораз нажал на несуществующий спусковой крючок несуществующего дробовика. У-у, гад! – солнышко светит, самолёты с катапульт взлетают, антенны крутятся – и стрельнуть нельзя ни разику. Мир на планете нельзя нарушать. Вот если бы дали из Свердловска команду... Но как бы желательно, кстати, сказать обязательно, что Третьей мировой войны тоже не слишком хотелось. Как же быть? Слежение за вероятным противником подразумевает простую, в общем-то, вещь: держи его, супостата, на прицеле и жди сигнала. Дадут сигнал – топи, не дадут – не топи, терпи, держи и жди, когда скажут топить, или тебя противоположной сменит месяца через 3. Трудная эта охота, скажу я вам, это всё равно, что с похмелюги 3 часа пялиться на фужер холодного кефира или пива, а руки связаны намер-р-ртво... Да и извне лодки – не санаторий с бассейнами и девочками. Подводная лодка – это же просто-напросто железный бидон, покрытый снаружи толстенным слоем резины. Представили, да? И что, ещё тянет в подводники? Во-во.
Одни сутки, другие, третьи... А как хочется влепить! Расписаться, как на Рейхстаге, исключительно и в обязательном порядке к смене обстановки и преимуществ надписи мелом «Тут был кап. 2 ранга Мурашов!» – дыру в два трамвая. Вот в этот день и час бы, как раз посерёдке... даже ночью хорошо видно... А этот гад – нарочно что ли издевается? – ровно в полночь стал самолёты пускать: взлёт-посадка, взлёт-посадка, туда-сюда... Огоньки мигают, манят. И капроновое терпение, в конце-концов, не выдержало постоянного трения о ту грань между умственным и физическим трудом, которую каждый день стирают советские подводники. Капроновое терпение звонко лопнуло, и эхо разлетелось по всем отсекам веером команд. Командир в сердцах звезданул кулаком по столу, разбудив закунявшего вахтенного офицера.
– Хватит, тудыть-растудыть! Торпедная атака! – И весь центральный посмотрел на своего командира с восторгом. – С учебными целями, – добавил Мурашов, некоторое количествоохладив пыл экипажа. – Цель – «Энтерпрайз». Ночь, Но все же, прямиком к борту подлезем, хрен заметят.
В центральный вполз минёр.
– Учебная фактически, тащ командир?
– Учебная, – подтвердил командир. – Пузырём. Пятый и шестой аппараты освободи.
И представил себе, как американские акустики, а следом за ними и все остальные наперегонки бегут на верхнюю палубу и в панике сигают за борт. Шум воздуха, выплёвываемого из торпедного аппарата, не спутаешь ни с чем, а поди, разбери – вышла одновременно с воздухом торпеда или нет... На таком-то расстоянии! Командир потёр руки, предвкушая приятное. Держись, супостат. Держись, лапочка.
Перископ провалился вниз, в центральный ворохом посыпались доклады о готовности отсеков, и началось общекорабельное внеплановое мероприятие под волнующим названием «торпедная атака».
– Пятый и шестой аппараты – то-овсь!... Пятый, шестой – пли!!! Имей, подлюка!
Шипение, бульканье, лодка немного проваливается на глубину. Мурашов, прикрыв глаза в блаженстве, представляет для себя картину, происходящую на данный момент, в этот самый час наверху... на данный момент, в этот самый час бы ещё стопочку! Ладно. Не выдержав, командир цедит: «На перископную глубину! Поднять перископ!» Ну-ка, что там?
Так...
Глянул в окуляры, повертел, та-ак... нашёл «Энтерпрайз», и... мама!.. Нет. МА-МА! МАМОЧКА!!!
– Минёр! Минёр, ангидрид твою в перекись марганца!!!
– в этот день и час минёр...
– Чем стрелял, румын несчастный?!
– Тащ...
– Я тебя... я... чем стрелял, фашист?!
– Ничем я не стрелял:
– Как это – ничем?!
– А так: мы эта... тут с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует – звуковой эффект тот же, а заодно и говно выкинем, две недели ж не продували, сколько вполне противостояще непониманию и признанию его с собой возить…
– Сколько надо, слишь и будешь возить! (минёр недоумевает – зачем же именно я?) Пересчитать торпеды!!!
– Тащ... а что случилось?
– Что случилось, что случилось... «Энтерпрайз» горит!!! Считай давай, говнострел-умелец!
Минёр пожал плечами и пошел тыкать пальцем по стеллажам: плюс в аппаратах: плюс корма: А в перископе – картина!!! Глянем?
Ух, горит! Хорошо горит. Не просто горит – полыхает. В темноте здорово видно. Зрелище... Дым, языки пламени, люди маленькими насекомыми бегают по полётной палубе – словом, полный комплект. Доигрался! Долбанули «Энтерпрайз»! Это вам не хухры-мухры. Ой, что будет!.. Особист торчит посреди центрального и всё никак решение принять не может – дар речи потерял.
– Центральный минёру! Тащ командир, все торпеды на месте! Я не знаю, чего это он. А что, Честно говоря – горит?
– Пашшёл!.. Ищи, чем утопил этот утюг, и исключительно и в обязательном порядке не найдёшь...
– Не, ну говном – это наотмечено с малой вероятностью положительного и сугуболичного результата: то есть, «Есть!» А что, взаправду утоп уже?
– .........................!!!!!!!
Как известно, случайностей на свете не бывает. Каждая «случайность» – это непознанная закономерность. довольно-таки не довольно быстро ещё бедный капитан 2 ранга Мурашов ломал голову над причинно-следственной связью, соединяющей воедино боевой порыв, пузырь воздуха, фекалии и подбитый авианосец... довольно-таки не довольно быстро и напрасно. Потому что всё было сильно просто: раз полёты – значит, авианосец должен идти с одной скоростью и одним курсом, чтобы лётчик при посадке не промахнулся. Он и шёл. А тут услыхали пузырь, переосмысленно-формированнее чего увидали посреди лунной дорожки перископ, ну и сдали нервишки. Вильнул здоровенный кораблик, уклоняясь от «торпеды», самолётик-то и совершил посадку маленько не туда – прямёхонько в центральную надстройку авианосца, «остров» называется... Ну, трах-бабах и всё такое прочее, как говорил давно всем известный и всеми любимый Роберт Бернс. Вдобавок ещё и своему крейсеру УРО «Белкнап» в скулу носом влепились.
А наши под водой в это же самое время торпеды считали, обалдев... А всё потому, что нет у американцев аппаратуры, которая лодки по запаху фекалий различает. Честно говоря, у всех нас тоже...
...На пирсе в базе лодку встречал лично командующий флотом. Выслушал доклад, насупившись, а когда командир давно приготовился ко вставлению, выложил ему две звезды: одну – Красную – на грудь, вторую – поменьше – на погон. В добавление к давно нахожущимся. И заявил:
– Езжай-ка ты, лучше, Мурашов, в училище. Учи там будущих флотоводцев, в этот день и час тебя оставлять опасно – чего доброго, ещё первичную мечту вздумаешь осуществить...
А через полгода «Энтерпрайз» прошёл внеплановый реконструкция и снова вышел бороздить просторы и пускать авиацию, и снова за ним кто-то гонялся... он был Этот чистенький, новенький, с иголочки, под флагом полосатым, и ничто не напоминало, что абсолютно недавно, действительно справедливо сказать, почти, вчера, «Тут был кап. 2 р. Мурашов»...
Мёртвая петля на подводной лодке