Всякое

На моем пути встречались и подлецы, мелкие душонки и подхалимы, и всякая другая сволочь, о которой тоже надо знать. Ох, как ее много еще вокруг нас и как еще долго они будут отравлять нашу жизнь. И самое страшное это то, что они порою добираются до вершин власти, где им «дано право казнить и миловать», распоряжаться судьбами людей.

Совсем по-другому формировались образы кулаков в сельскохозяйственных районах. Они шли от образа самостоятельных сельскохозяйственных производителей как главных исторических персонажей доколхозной деревни. Часто в их роли выступали заимочники, которые оказывались способны самостоятельно хозяйствовать в отдалении от деревни благодаря многочисленности семей или технической оснащенности хозяйства. Вот как об этом говорит А. П. Теплухин из с. Михайловка Третьяковского района: «Я там [заимка Шишаева] жил до 15 годов. Заимка Шишаевых, братьев родных.

Осколком снаряда разбило кожух у моего пулемета, я вытащил замок и далеко отшвырнул его. Бороться с вражескими танками было нечем, и потому весь наш расчет вместе со старшиной отполз за длинный, еще не горевший сарай. Здесь уже собралось около сотни бойцов из разных частей. Стало ясно: мы слишком далеко оторвались от основных наших частей и напоролись на противника. Нужно отступать, но как и куда 1 никто не знал. Мы были в полном неведении относительно расположения наших и вражеских частей, и рядом никого из командиров.

«Сельские голоса» утверждают, что на практике местные партийные и хозяйственные органы использовали не только методы разъяснения, но и открытого давления, тем, что создавали условия для вынужденной миграции населения — лишали население работы (переводили фермы, технический парк на центральные усадьбы или в села, отнесенные в разряд перспективных населенных пунктов), закрывали школы, здравпункты, клубы. А. Камаринская из с. Черемное (Павловский район) объяснила: *Стало исчезать (Зеленый Клин), потому что не стало работы.

Часть товаров, привозимых на ярмарки (часто довольно значительная — часть привоза), оставалась непроданной и перевозилась с одной ярмарки на другую. Торговцы текстильными товарами имели возможность поочередно — по цепочке — посещать следующие друг за другом по времени и территории ярмарки. Так выстраивались порайонные ярмарочные цепочки, обслуживавшие определенную группу волостей.

Первая деревня, если ее можно так назвать, а вернее всего, просто человеческое поселение, которое мы встретили на своем пути, произвела на нас удручающее впечатление. Это были глубокие землянки, чуть возвышающиеся над землей своими крышами, тоже земляными. Деревня обнесена примерно полуметровой высоты земляным валом. В одном месте вал прерывался, давая возможность проехать в поселение.

Первые три немца выскочили из-за угла хаты и дружно полоснули из автоматов. Стог загорелся ярким пламенем. А тут еще немецкие ракеты. Стало светло, как днем: ни скрыться, ни спрятаться. А немцы все наседают и наседают. Я дал длинную очередь из своего ППШ, одну за другой метнул две «лимонки» и под прикрытием взрывов бросился за стоящий рядом тополь. Осмотрелся, снова дал очередь, метнул гранату - и перебежками к следующему дереву. Так, передвигаясь от дерева к дереву, я и догнал своих.

Через полчаса организованно мы двинулись за командирами, потом рассыпались в цепь 1 началось наступление. Куда и зачем, вряд ли кто из рядовых знал, направление и противник - немцы - впереди. Поначалу мы продвигались успешно, прошли большую балку, поднялись на пригорок, вот здесь-то немцы и встретили нас огнем из пулеметов, минометов и артиллерии. Разом вспомнилось, как нас учили в училище преодолевать обстреливаемое пространство: короткими перебежками, зигзагами - вперед. Расчет тащил «максим», я бежал за ними. Через некоторое время мы остановились.

К сожалению, она не воспроизводится при письменной передаче устного рассказа. Это особенно справедливо по отношению к народной речи. Ее словарный запас может быть довольно беден, а грамматические конструкции крайне просты. Эта особенность зачастую сбивает с толку начинающего устного историка-практика, создает впечатление, что все говорят одно и то же.

П. Я. Паршина помнит, что «на этом месте еще не было Первомайского, а были заимки смоленских мужиков». Таким образом, только одна семья Я. В. Кузнецова, разделившись, способствовала образованию двух сел — Никольского и Первомайского. Таким же путем недалеко от Никольского возникло село Петровка (ныне исчезло). А. Я Языкова рассказывала также о родителях: «Отец и мать жили на заимках, недалеко, в падях».

Для формирования новой схемы расселения создавались научно-исследовательские институты, преимущественного технического профиля, расположенные в отрыве от преобразуемых ими регионов (Москва, Новосибирск).

Разносить прошлое надо с чистой душой и очень осторожно. Недаром говорят: если в прошлое выстрелишь из пистолета, оно ответит тебе из пушки.

Оно нам уже и отвечает!

В 1946-1948 годах я учился в Свердловском политехническом институте, и среди нас был студент, который при чистке автомата в «теплушке» нечаянно (не будем в этом сомневаться) прострелил себе руку и благодаря этому не участвовал в боях, а вот в справке о ранении ему указали, что ранение «связано с пребыванием на фронте». Он получил медаль «За боевые заслуги», но это свое награждение от нас утаил: вероятно, ему было стыдно.

Никогда не забуду свой первый выход на задание. Включили меня в состав группы из семи человек. Вел группу старший сержант. Маршрут заранее просмотрели по карте, запомнили основные ориентиры - железнодорожный разъезд, дорогу в лесу, дом лесника. На задание вышли, как только стемнело. А спустя полчаса полил дождь, не сильный, но, по всему чувствовалось, надолго, у такого дождя какой-то особенный шум - не громкий, ровный, унылый. Что дождь и шум - это неплохо, но тяжело. Тяжело идти, кругом грязь, вода, все мокро.

Наша сборная рота заняла оборону на высоте между двумя большими логами, сзади был лесок. Мы отрыли окоп на двоих с одним незнакомым солдатом (здесь, между прочим, почти все были незнакомые) и все удобно приспособили.

Моим особым увлечением в те годы была физкультура, но не столько школьная, сколько самодеятельные физические занятия. В те времена не развитые физически юноши относились к разряду второсортных; среди молодежи, можно сказать, господствовал культ физической красоты, физического совершенства.

Память человеческая - главная цена каждому из нас. И жаль, что она не о каждом остается. С годами она стирается, а с нею уходят в забвение и тысячи добрых дел, сделанных прекрасными людьми. Что греха таить - мы и о выдающихся людях забываем, где уж там до простых смертных.

В этих отрывках устное повествование отличается примитивностью с точки зрения грамматического строя, содержит много избыточных выражений и отклонений от темы, эмоционально. Но именно эти «излишества» показывают эмоциональные переживания рассказчиков, указывают на характер их участия в описываемой истории и на то, как излагаемые события воздействуют на них.

В целом в оценках Хрущева, Брежнева и других поздних советских лидеров советской страны закрепилась тенденция политизации потестарного мировоззрения крестьян. Они преодолели в своем сознании барьер «святости», «непогрешимости» верховной власти.

На наш взгляд, интересным представляется рассмотрение феномена советской модернизации сознания в ракурсе анализа данного интервью как целостного текста — исторического и человеческого. Тематика, образный строй, язык, структура текста интервью — все претерпело огромное влияние идеологии.

Во всех приведенных интервью респонденты еще не освоили трансформацию производственной лексики: «тракторист» — «трактористка», «бригадир» — «бригадирша». Это может свидетельствовать о том, что они переступили определенный психологический барьер, отделявший их от старых представлений традиционного крестьянского общества о месте женщины, и шагнули к новым социалистическим представлениям о женщине как о равноправном участнике общественно-трудовой жизни.

Осознание советской властью общих настроений показывают нормативно-распорядительные документы и номенклатурные отчеты. Например, в постановлении СНК РСФСР от 14 декабря 1930 г. «О плане весенней посевной кампании 1931 г.» говорилось: «Провести широкую организационно-разъяснительную работу по массовому привлечению бедняцко-середняцких хозяйств в колхозы, всемерно содействуя организации инициативных групп и вербовочных комиссий,..» [24].

Осмысление на современном этапе социальной функции исторической науки должно изменить пренебрежительное отношение «большой науки» к «устной истории», которая особенно социально «заряжена». Для оздоровления современного общественного климата недостаточно только политической реабилитации раскулаченных. Долг общества — услышать «голоса из прошлого», а науки — адекватно на них ответить. Именно об этом пишет классик устноисторических исследований П. Томпсон: «История в качестве одного из видов социальной деятельности существует только потому, что имеет некий смысл для ныне живущих людей» [6, с. б]. Для современного общества важен «голос прошлого».

Судя по всему, беспрецедентный экстремизм власти связан с бессознательным страхом допустить хотя бы малейшие сомнения в целесообразности проводимых мероприятий. А ведь именно этими сомнениями пропитаны материалы следственных дел. При этом наиболее болезненным для власти было то обстоятельство, что подобного рода сомнения высказывают, как правило, не «социально чуждые элементы» и бывшие участники белого движения, а активные сторонники советской власти, боровшиеся за ее установление в годы Гражданской войны.

Закончил я свою книгу - свои фронтовые будни, но с каким-то чувством сожаления и боли расстаюсь с ней. То ли оттого, что ушла от меня моя юность, ушла безвозвратно и навсегда; то ли оттого, что я как бы захлопнул свою книгу фронтовой жизни и больше никогда ее не открою.

Это последнее, что я мог оставить о своих переживаниях на фронте, о мыслях, которые меня волнуют и не дают мне покоя, о своих фронтовых делах.

В это время на той стороне железной дороги, в лесополосе и на шоссе разорвалось шквальным налетом несколько снарядов. Потом еще и еще. И мы поняли, что это родная наша пехота помогает нам чем может. Молодец, комбат!

Мы стали уходить, унося двух убитых и раненого водителя. На полпути нас встретили пехотинцы, помогли нам добраться до передовой, а там и к своим. Вот так, в разведку отправились на бронетранспортере, а вернулись без него. Доложив о случившемся командиру батальона и немного отдохнув, я взял мотоцикл и снова поехал к «месту сражения», чтобы уяснить для себя свои грехи. Они были очевидны.

Это и есть мобилизация всех психических и моральных сил в себе на борьбу за выживание. А есть ли им предел? Конечно, есть. И здесь, на фронте, не все выдерживали. Ведь бывает так, что некоторые гнутся при постоянном и длительном напряжении всех своих сил, пока не сломаются. Бывает. Тогда уже таким ничто и никто не поможет - ни попытка переубедить, внушить, ни угрозы наказания или даже расправы.