Всякое

А я-то, бедолага, мечтал сохранить под колпаком свою Михайловку. Мечтатель! Тут целые города приносятся в жертву плану на глазах у всей честной советской власти. Карагандинский горисполком оказался бессилен остановить самоуправство бывшего министра угольной промышленности Братченко.

Практически новая политика предложила механический путь решения проблем сельского хозяйства и села: слить мелкие колхозы в крупные, объединить технику, рабочую силу, семенной фонд, земли, скот.

Женские истории реконструируют те внутренние резервы, которые помогли выжить им в период войны: «...Недоедали, и голы, и босы... а жили как-то вместе...». Под давлением психологической обстановки, обеспокоенности за судьбу мужчин, семейных потерь и невыносимых условий труда многие женщины обратились к вере; по их словам, «особенно отмечали вот Пасху».

Контент-анализ выявляет ключевые слова послевоенного периода — хлеб, труд. При этом выделяется интересная психологическая черта военного поколения. Для них уже не столь важными были условия труда, их физический вклад и соответствие оплаты. Важным было то, что стало отличать их послевоенную жизнь. На сопоставлении с предыдущими военными годами — это отсутствие голода и утверждение системы поощрений за труд. Рассмотрим, как эти ключевые слова и фразы отражают общий настрой колхозников в послевоенное время, на примере слов Д. П. Шмаковой, которая после войны работала чабаном: «Овец у нас было 180 маток, было у меня, у двух.

А. Т. Немчинов вспоминает, что прикрепленность к колхозам не давала людям выбора — платить или не платить: если «держишь скотину, то плати»: «Свиноматку имели право держать, 1-2 овечки. А если овечку держишь, то остриги, шерсть сдай, а потом еще и овчину сдай...». Именно по этой причине, по его же мнению, даже при отсутствии паспортов «всякими неправдами народ уезжал.

От образов кулаков центральной зоны Алтая в районах земледельческой колонизации отличались образы кулаков притаежных и таежных сел Залесовского и Кытмановского районов, где основной доход давало кустарное производство на базе хуторской и поселковой сети населенных пунктов в тайге («оглоблю воткнешь в землю — телега вырастет»), горной и предгорной зон Чарышского, Третьяковского, Солонешенского, Алтайского районов с их скотоводческой и промысловой специализацией, и т. д.

Рассказчики с Алтая в 1930-е гг. воспроизводят совсем иную ситуацию, отражавшую трудовой симбиоз крестьянской семьи и общества, десятилетиями существовавший в алтайской деревне. Алтайские информанты в оценках «кулаков» изначально настроены более благожелательно, для них характерно социально-экономическое содержание категории «кулак», менее политизированное.

П. Я. Паршина помнит, что «на этом месте еще не было Первомайского, а были заимки смоленских мужиков». Таким образом, только одна семья Я. В. Кузнецова, разделившись, способствовала образованию двух сел — Никольского и Первомайского. Таким же путем недалеко от Никольского возникло село Петровка (ныне исчезло). А. Я Языкова рассказывала также о родителях: «Отец и мать жили на заимках, недалеко, в падях».

Раньше, когда единолично жили, он должен дров натаскать, землю с увала навозить. Со скотом баба должна, коров доить, цыплят вырастить. Работа была у каждого своя».

Из обвинительного заключения по делу о «контрреволюционной вредительской деятельности» группы крестьян (всего 16 человек) из с. Шипуниха Змеиногорского района следует, что эта группа «устроила хлебную волынку, в которой принимали участие все жители села» [4, л. 246]. Разъяснение сути этого преступления обнаруживаем в протоколах допроса его участников. Например, Ф. И. Осипов дает следующие показания: «Толпа тех, кто хотел взять хлеб, наседала на председателя сельсовета Сухорукова... Благодаря этой волынке в Шипунихе было роздано или просто растащено около 250 центнеров овса и 50 центнеров муки, кому хотелось получить, тот и получал, так как сельсовету и комитету взаимопомощи не бьщо никакой возможности регулировать выдачу.

Последним этапом организационного оформления корреспондентской сети явилось их объединение в губернское бюро корреспондентов. Одним из первых такое бюро возникло при редакции «Красного Алтая», оно объединяло все рабочие кружки.

Большая ответственность легла в связи с этим на плечи служащих отделений конского запаса, расположенных на территории округа. Насколько масштабной была их деятельность, можно судить по следующим цифрам. Только 27 февраля 1916 г. по Новониколаевскому сдаточному пункту было принято в войска 1 314 лошадей, а 10 июня того же года их количество достигло уже 3 300 голов [ 17, л. 25]. Лошади поступали в отделения конского запаса по военно-конской повинности большей частью изнуренными, невыезженными, нековаными. Подготовка таких лошадей к отправке в действующую армию требовала самоотверженной работы всех офицеров и солдат отделений конского запаса. По представлению члена Совета по государственному коннозаводству генерал-майора Грушецкого 26 офицеров отделений конского запаса Омского военного округа в марте 1916 г. были награждены орденами, среди них командир Новониколаевского отделения конского запаса есаул В. Коростелев [18, с. 191].

В комсомольской среде наибольшую известность получили выступления (в связи с уже упомянутым постановлением Бюро ЦК КПСС по РСФСР) студентов Томского государственного университета На базе университета № декабря 1956 г. состоялся студенческий диспут на тему «Как ты гютмнсвь роль и место комсомола в своей жизни?». С присущей адептам «оггевию» правдивостью и резкостью суждений отдельные студенты в своих выступлениях дали весьма низкую оценку деятельности комсомола Студент Г. Швейник, в частности, заявил о потере комсомольским движением «идейной силы и убежденности».

Для формирования новой схемы расселения создавались научно-исследовательские институты, преимущественного технического профиля, расположенные в отрыве от преобразуемых ими регионов (Москва, Новосибирск).

По мере возвышения Московского княжества оно стало составлять серьезную конкуренцию восточной политике Новгорода, постепенно поставив ее под свой контроль.

Отводя столь важное значение понятию «социальная роль», буржуазные социологи оказываются не в состоянии дать научный анализ личности, понять ее историческое место в обществе, ее роль в процессе общественного развития.

Известный американский экономист А. Хиршман называет заблуждением бытовавшее на Западе несколько десятилетий мнение, что прогресс развивающихся стран может быть обеспечен путем приложения к ним известных программ капиталистической модернизации.

Собрав необходимые справки о своих трех ранениях (о четвертом так и не удалось разыскать, но достаточно было и трех), я сдал их в штаб батальона для оформления документов на демобилизацию.

В ожидании желанного дня время тянулось долго, но в душе уже были и надежды, и радость.

Снова пошли дожди, снова все раскисло, и на Мукден мы продвигались довольно трудно не оттого, что японцы усилили сопротивление, а оттого, что маньчжурские дожди и грязь были ничуть не легче украинских - все раскисло, даже такие танки, как Т-34, чувствовали себя неуютно.

Были моменты, когда мы вынуждены были двигаться по железной дороге, по шпалам. Такого путешествия даже мы, бывалые солдаты, еще никогда не совершали.

Собирались недолго, как и водится. У татарина Авхата Салахова, водителя, броневичок всегда на ходу. Иван Слободенюк, украинец, тот как ванька-встанька, в любую минуту готов, всегда с прибаутками и, как всегда, все необходимое было при нем; таджик Махмут, маленький ростом автоматчик, собирался обычно бесхлопотно; Миша

Искаков, казах, неторопливый, плотный крепыш, тоже небольшого роста, обязательно спокойно спрашивал:

Это и есть мобилизация всех психических и моральных сил в себе на борьбу за выживание. А есть ли им предел? Конечно, есть. И здесь, на фронте, не все выдерживали. Ведь бывает так, что некоторые гнутся при постоянном и длительном напряжении всех своих сил, пока не сломаются. Бывает. Тогда уже таким ничто и никто не поможет - ни попытка переубедить, внушить, ни угрозы наказания или даже расправы.

Из всех стран, которые нам удалось пройти в войну, самой бедной мне показалась Румыния, побогаче была Венгрия, еще богаче - Австрия и Чехословакия.

Помню, как-то в небольшом городке Бузэу мы зашли в один из домов, чтобы «на ходу» перекусить - вся кухня была с нами, в бронетранспортере, да плюс «бабушкин аттестат» - то, что предложат жители или сами найдем. Объяснили хозяйке, что нам требуется, она поняла и охотно начала нам помогать.

Мы догадывались, что готовится наступление, но когда? Танковые части, не приданные пехоте, обычно вводились в бой после прорыва обороны противника. Как будет на этот раз?

В конце августа после длительной артподготовки, пехота пошла на прорыв, а мы ждали своего часа.

До реки было недалеко, и мы решили не тревожить машину. К реке подошли примерно в полночь. Двое с Михаилом ушли искать лодки, а мы остались на берегу у какого-то причального сооружения. Ночь была полутемной: небо кусками забросано тучами, луна, мелькая меж ними, бросала мигающие блики на реку. Вода на свету серебрилась, выдавая мелкую рябь - дул слабый прохладный ветерок.

Мы все выскочили, но не успели забежать за угол, как с противоположного угла вывалила кучка немцев, приглушенно разговаривая. Раздумывать было некогда. Ударили из автоматов и ринулись им навстречу. Ни один не ушел живым, а мы, естественно, остались без «языка».

Дальше нам пришлось еще тяжелее. Откуда-то впереди взвились ракеты. Справа чистое поле - туда нельзя.

Никогда не забуду свой первый выход на задание. Включили меня в состав группы из семи человек. Вел группу старший сержант. Маршрут заранее просмотрели по карте, запомнили основные ориентиры - железнодорожный разъезд, дорогу в лесу, дом лесника. На задание вышли, как только стемнело. А спустя полчаса полил дождь, не сильный, но, по всему чувствовалось, надолго, у такого дождя какой-то особенный шум - не громкий, ровный, унылый. Что дождь и шум - это неплохо, но тяжело. Тяжело идти, кругом грязь, вода, все мокро.