Всякое

И когда сейчас присутствуешь на каком-либо собрании, выступаешь, внимательно всматриваешься в зал и уже редко, очень редко, видишь среди присутствующих своих ровесников, убеленных сединой с орденскими планками на груди. Это уже вчерашнее, уходящее поколение, не знавшее проблем наркомании и проституции, такого чудовищного разгула преступности, деления народа на богатых и бедных; не знавшее обмана и насилия, которые творит мафия над людьми, с чем приходится сталкиваться в «наше время», время «перестройки и реформ». Оно верило в будущее, в человека и его дружбу, в братство всех народов.

Освоение территории России Алтайского края в XVIII—XX вв. проходило в форме создания временных и постоянных мест проживания. Картина сельской поселенческой инфраструктуры края постоянно менялась. Тенденции ее развития в XX в. отражали общие для Алтайского края периоды и направления: наибольшей освоенности она достигла в 1920-е гг. (период расцвета вольной крестьянской колонизации) и наибольшего сокращения числа населенных пунктов — в 1960-1980-е гг. (результат советской реорганизации деревни).

Совсем иной характер взаимоотношений переселенцев и местных старожилов, происходивших не из крестьянского, а из казачьего сословия, отражают семейные истории крестьян, оседавших на землях, расположенных вблизи казачьих межевых земель В качестве примера можно воспроизвести отрывок рассказа X. А. Кузнецовой о переселении потомков-крестьян в с. Михайловку (Усть-Калманский район), основанную преимущественно переселенцами из Воронежской области и оказавшуюся между двумя казачьими селами — ст. Антоньевской и пос. Слюденка: «Дед, мамин отец, Василий Федотов Остроухое... Они пришли из России... Из Самарской губернии. Бабушка здесь померла...

Устные истории показывают, что в основе отношений старожилов и новоприбывших лежали прагматичные бытовые взаимоотношения, выстраивавшиеся в повседневной жизни на условиях взаимовыгодности, рациональности и определенных обязательствах, невзирая на хозяйственно-бытовые, социальные и культурные различия. Характер взаимоотношений основывался на традиционных долгосрочных долговых и трудовых отношениях, но на взаиморасчете. Взаимоотношения родителей — переселенцев-курян (с. Сорокино Алтайского района) с местным торговцем Ф. Шмелевым (с. Алтайское) описала П. Я. Нагибина: «Раньше купцы торговали, жили шибко хорошо...

-Ну что ты смотришь! Он по времени уже должен вернуться. Дело в том, что по неписаным законам фронтовой разведки, если с задания не возвращалась группа, то тотчас же ей на смену посылалась другая: мало ли что там случилось, а обстановку для успешных действий наших подразделений нужно знать обязательно.

Не случайно посылал меня комбат на поиски Михаила. Он знал о нашей дружбе, знал о наших добрых отношениях и знал, что я обиделся бы, если бы он послал кого-то другого. Быстро поднял экипаж, и транспортер, рыча, стал медленно набирать скорость по раскисшей от дождя дороге. Ехали медленно и молча.

Привязанность к земле отражают и рассказы о многочисленных попытках крестьян вернутся в места исчезнувших сел. 0. Ф. Казанцева рассказывала о своем односельчанине из Искры Смоленского района: «У нас из Искры был Витька Черничев. Он ходатайствовал, чтобы поставить дом 1в неперспективных селах строительство было запещено].

Развитие сети населенных пунктов в период коллективизации и последующего колхозно-совхозного строительства содержало два заметных процесса — образование и ликвидацию сел. Эти процессы происходили и происходят постоянно и связаны с особенностями сельскохозяйственного производства. В их основе лежат и объективные, и субъективные причины и побудительные мотивы, которые обусловили определенную динамику и формы расселения.

Для более адекватной реконструкции событий 1930-х гг. недостает материалов, характеризующих взаимоотношения сельского общества и власти в период раскулачивания, отражающих реальную практику раскулачивания, поведение крестьян, их отношение к проводимой политике. В условиях тотального «наступления на кулака» крестьяне должны были искать пути смягчения репрессивного удара, найти свой «ответ» на сформулированную властью задачу раскулачивания.

Под влиянием собственно коллективизации, одним из последствий которой стала перегруппировка населения между селами, ликвидировалась также большая часть поселков и деревень. Старожилы приводят много примеров их гибели в результате коллективизации. Так, с. Тиховское Павловского района «до колхоза было большой деревней - до 30-40 дворов.

В соседней Устаурихе Смоленского района также основали артель. А. И. Абалихина даже заявила: «Сейчас город был бы. Место-то золотое. Туда-то ехали. Была промартель: дуги гнули, кадушки, ведрушки делали, пихтовое масло гнали... Мы „спусчики« были: внизу два человека. Всего три человека: я — наверху, двое внизу. Рубили коваными серпами. Как садану — так сук летит вниз. Но шибко не падали, никто не убивался. Я не знаю, чтобы убивался».

Приехал с ними, а у них [его попутчики были ходоками) уже ту г посев, они уже убирать приехали сюды. Тут у них [дед] начал прирабатывать. Наробил себе продуктов на зиму, и лошадку эту ему они благословили [отдали, т. е. заработал на их поле, при уборке и обмолоте урожая]. И с этого начал жить1.,. ...У деда была изба из палок. Установлены палки и глиной с обоих сторон.

Главной причиной того, что Демидов в 1744 г. сообщил Елизавете о плавке драгоценных металлов из алтайских руд, Веймарн называет боязнь заводчика, что работавший на Алтае саксонский штейгер Ф. Трейгер, поднесший царице золотую змеиногорскую руду, раскроет тайну.

«Человек другого мира» в культурной антропологии

Более гибкую типологию политологических, в том числе и сравнительно-политологических, исследований освободившихся стран предлагает построить Д. Эптер. В ее основу автор кладет три главных аналитических измерения: нормативное, структурное и бихевиористское.

Писать о себе трудно и прежде всего потому, что бывает тяжело сказать людям «свою» правду, особенно если она горька и неприятна, невыгодна.

Поэтому, видимо, мемуарам часто мало верят и не без основания. Но, что поделаешь, их пишут, и будут писать, их читали, и будут читать.

Их социальную приниженность и ухудшение материального положения усугубляли в годы войны обязательные для семей, не имевших родственников на фронте, выплаты государству налогов молоком, яйцами, шкурами. Если семьям, в которых отцы, мужья, сыновья воевали, налог отменяли, то для семей, также оставшихся без мужчин в период раскулачивания или репрессий, этот фактор не учитывали.

Одним из тяжелых эмоциональных факторов для оставшихся в деревне женщин являлась необходимость привлекать к тяжелым работам детей и подростков. Как вспоминают женщины, «дети одни работали. Надо изматериться за их работу. Да что детям скажешь?! Так бригадир, бабка Тамонова, кричала: „Подьте вы к ногтю, ребятишки". Е. И. Матысина (д. Черновая) говорила: «Война очень тяжелая была. Я много пережила горя несусветного. Сколько слез пролила. Дите рос, и никто не поможет».

В семьях, где были одни дочери или по другим причинам преобладали женщины, земельно-производственные условия были неблагоприятными для развития единоличного хозяйства, и соответственно возможности семьи были сужены. Такие семьи обычно переходили в разряд малоземельных или безземельных бедняков, так как лишались производственной базы и должны были зарабатывать средства к существованию продажей своей рабочей силы (наймом). В современной исторической литературе наметилась тенденция к обоснованию многофакторности социальной дифференциации.

В архивных фондах Алтайского края не обнаружено отчета о работе этой комиссии. Но возможна аналогия со следующим фактом. Во время обсуждения тезисов доклада ЦК КПСС «Контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959-1965 гг.» в крае трудящиеся внесли свыше 30 тыс. предложений, направленных на улучшение организации работы предприятий и условий труда работников [3, с. 180]. Подобного рода цифры свидетельствуют о подлинной активности населения и энтузиазме народа в первые годы реформ.

Массовость однотипных устных свидетельств позволяет говорить о высокой степени достоверности народных оценок методов аграрной политики. Прежде всего народная интерпретация отразила традиции партийно-государственной практики, которая расходилась со «словом» административно-партийных документов и инструкций.

Следует отметить, что в работах культурантрополо- гов собственно политическая организация зачастую не отграничивалась от политико-управленческих функций других родовых или социокультурных (религиозных) институтов.

Суть ручного бурения состояла в том, что мы долбили вертикальные отверстия до 2-2,5 метра глубины поочередно металлическими бурами разной длины, заостренными на конце. Начинали с самого малого - длиной 0,5 метра. Бурильщик мой, у которого я работал помощником, был огромного роста, недюжинной силы казах. Десятикилограммовым молотом я бил по буру, а он держал его в руках.

Хозяйственная адаптация поселенцев к природно-климатическим условиям Причумышья в крестьянский период обусловила вариативность поселково-хозяйственной системы. Сложившаяся сеть имела разнообразные перспективы хозяйственного развития. Комбинация специализаций производственного сектора зависела от конкретного ландшафта.

Благодаря глубоко личному контексту устная история является альтернативой официальной истории. И эта другая, неофициальная, неказенная история войны показывает, насколько драматично, трагично, порой безжалостно складывались отношения русских крестьян и депортированных немцев на уровне межличностных деревенских контактов.

Вероятно, попытка использовать устные источники для выявления изменений ментальных установок за такой короткий промежуток времени является достаточно уязвимой. Один из основоположников нового направления истории ментальностей А. Я. Гуревич считал, что «для обнаружения мутаций в установках» нужен «необычайно широкий временной диапазон исследования», так как «ментальность, как правило, изменяется исподволь и очень медленно (по выражении Ф. Броделя, это «темницы, в которые заключено время большой длительности»), и эти неприметные для самих участников исторического процесса смещения могут стать предметом изучения истории лишь при условии, что он применит к ним большой временной масштаб» [6, с. 117-118].

Занятие устной историей в России продиктовано прежде всего необходимостью создать адекватную источниковую базу по советской истории. И основанием для этого служат два фактора.