Кроме того, оказалось, что Юнгганса никто специально не допрашивал об обстоятельствах открытия

При подготовке рукописи летом 1766 г. в запросе Кабинету Веймарн поставил следующие вопросы:

1) когда точно саксонский мастер Юнгганс «усмотрел, что в тех медных рудах» есть серебро; 2) не упоминается ли в его доношениях еще и о золоте; 3) допросили ли Юнгганса после взятия заводов. В ответ на это из Кабинета были присланы копии практически всех документов 1744-1745 гг., связанных с открытием алтайских драгоценных металлов [35, с. 324-336,353-362]. Многие вопросы, поставленные автором запроса, оказались сложными для кабинетских чиновников, поскольку в имеющихся документах отсутствовала необходимая информация. Оказалось, что в своем прошении императрице и главе Кабинета барону И. Черкасову А. Демидов не указал, в каком году Юнгганс нашел серебряную руду, «также и о золоте ничего не упомянул». (Справедливости ради надо отметить, что, на наш взгляд, уральский заводчик тогда еще сам не знал о наличии золота в алтайском серебре). «А кроме того от него, Демидова, о тех рудах... в делах Кабинета [документы] не находятся», - ответили Веймарну [13, л. 5 об.]. Кроме того, оказалось, что Юнгганса никто специально не допрашивал об обстоятельствах открытия алтайского серебра. Веймарн увидел в этом одно из главных нарушений государственными чиновниками своих полномочий. Он пишет: «В том главнейшее к немалому может казне предосуждению поступано быть могло, что при самом принятии оных заводов от Демидова в казенное содержание ни мало испытаемо и исследовано не было1 (как то допрашиванием Демидовских тамо имевших как русских, так и иностранных управителей и мастеровых...), с которого именно времени Демидов сперм наперво о нахождении в тамошних рудах серебра уведомился, и не пользовался ли он, и с которого ж времени, и в каком количестве выплавкою того серебра» [6, л. 253]. Как видим, в 1766 г. прозвучали те же сомнения, что и в 1748 г. в доносе Щербакова.