Не медь, а серебро привело Ак. Демидова в Колывань

Через 140 лет после Щербакова Рожков обратил внимание на «не разъясненное» обстоятельство поездки Улиха в Невьянск осенью 1745 г., однако не смог пояснить этот сюжет, сославшись на то, «что... эпизод о колыванском серебре архивным образом очень мало разработан».

Однако это не помешало автору высказать предположение по обвинению Беэра и управляющего императорским Кабинетом Черкасова в том, что они сознательно не разрешали Улиху приезжать в Санкт-Петербург, чтобы царица не узнала о наличии на Невьянском заводе Демидова сереброплавильного производства [55, с. 333-334,340,348]. В начале статьи мы достаточно подробно осветили этот сюжет, поэтому лишь укажем, что эти обвинения А. Беэра и И. Черкасова беспочвенны.

Также первым Рожков попытался разобраться в вопросе о выгодности для уральского заводчика производства алтайской меди. Автор заявляет, «что в описываемое время разработка меди не представляла особенных выгод для частной предприимчивости»; для обоснования он приводит следующие расчеты: помимо десятины, взимаемой в качестве налога, каждый заводчик должен был отдавать государству Щ меди по цене 4-4,5 рубля за пуд, себестоимость же пуда металла составляла не менее 5 рублей. Насколько эти утверждения достоверны, мы рассмотрим ниже. Здесь лишь отметим, что Рожков приходит к выводу. «Не медь, а серебро привело Ак. Демидова в Колывань» [55, с. 348, 350].

И тем не менее, несмотря на попытку непредвзятого анализа документальных материалов, Рожков не смог отказаться от установки на доказательство тайной плавки Демидовым алтайского серебра. Стремясь выстроить четкую и логичную концепцию, автор нередко искажает факты, дополняет документы своим вымыслом, неверно состыковывает факты, описанные в документах.