Муж смеялся - дом продали, а шапку купили

К ним относятся рядовые сельчане. Пример - судьба учительницы М. В. Петровой из ликвидированного с. Ключи: «Когда я приехала, и речи не было, что село исчезнет. Это как-то враз произошло, когда стали села закрывать.

Тогда Ключи в мелкие отнесли. До 1963 г. ни одна семья не собиралась ехать. Наоборот, приезжали, дома строили. Я в августе по запросу районо сделала перепись первоклашек... вдруг мне в совете говорят: Село закрывается. Промкомбинат закрыли. Люди разъедутся. Шкщ закрываем..." У меня в трудовой книжке числится запись о переводе в ВерхАлейку в связи с закрытием школы". Никакого другого сообщения не было. Из района приехали и объявили: Поселок сносится". Люди стали дома продавать. Можно сказать, разогнали село...» [5, с. 89]. Гражданская бесправность и несостоятельность как черта жизни рядовых участников отразилась в рассказе М. П. Калюжной о селе, попавшим под Гилевское водохранилище: «Дома обмеряли, обмеряли и ничего не говорили. А потом, в 1971 г.,... заплатили — и делай, что хочешь. Бросай дом, сжигай. На эти деньги шапку парнишке купили. Муж смеялся - дом продали, а шапку купили».

Одним из упреков устной истории со стороны традиционной практики является недостаточная достоверность источника. Однако сама подобная формулировка проблемы неверна. Устная история рассматривает исторические события, значимые для сельских жителей, через их восприятие, поэтому она не является уникальным методом, а использует методы истории, психологии и социологии и одновременно переосмысливает эти дисциплины. С. Армитаж считает важным признание междисциплинарного характера устной истории. В последнее время синонимами понятия «устный исторический источник» часто выступают «интерпретация», «толкование», «истолкование способа мышления», «меморат», «личная история» и т. д.