Однако все же можно предположить о существовании в центральных городах региона политизированных молодежных объединений, во всяком случае, об их присутствии говорили появлявшиеся время от времени на улицах городов листовки, имевшие, как правило, «авторскую» подпись
. По мнению В. В. Иофе, обращение молодежной оппозиции к революционаристским формам политического протеста было вызвано невозможностью открыто выражать свои мысли [38, с. 213]. На наш взгляд, этот процесс был стимулирован еще, по крайней мере, одним фактором: как ни парадоксально это звучит - воздействием официальной пропаганды, которая героизировала прошлый опьгг революционаризма и партизанской борьбы и подталкивала молодых людей, в большей степени склонных к романтике, к опасной «политической» игре. Данное утверждение подкрепляют названия большинства подпольных организаций тех лет - «союзы освобождения», «партии народной воли», а то и «Молодая гвардия»1. Молодые люди той эпохи, кроме революционаризма, попросту не представляли иных форм оппозиционного поведения. Диссидентская тактика с ее апелляцией к праву и общественному мнению придет только в 1970-е гг.
Подпольные организации по количеству участников, как правило, не превышали 3-6 человек: большее количество приводило к быстрому разоблачению. Молодежные группы не отличались разнообразием программного оснащения, чаще всего не выходили за рамки коммунистического идеала: критиковали «советскую действительность» и рассчитывали на изменение строя в духе «неискаженного» марксизма-ленинизма. При этом многие из подпольщиков не уклонялись и от комсомольской работы, нередко используя этот канал в нелегальной деятельности2. Определенный идеологический резонанс в регионе был вызван в начале 1962 г., когда стало известно, что активные комсомольцы студент О. Клюйков и рабочий А
< Предыдущая | Следующая > |
---|