Будущие бизнесмены, как правило, владели довольно ограниченным капиталом, частью сохранившимся с дооктябрьских времен в виде золота, драгоценностей и товаров, частью накопленным в период «военного коммунизма» «мешочниками» и торговцами местных «сухаревок» и «маньчжурок». Их положение отнюдь не отличалось стабильностью.
По наблюдениям Мартина Нексе, сделанным в 1921 г., «...нэпманы у всех на плохом счету... Частная спекуляция — на цепи, которая отпущена ровно настолько, чтобы она могла с трудом достигать своей пищи, урвав кусок, она глотает его с закрытыми глазами, почти давясь им... каждую минуту торт может быть снова убран из пределов ее досягаемости» [5, с. 184, 187]. В подобной ситуации естественным желанием частных предпринимателей стало сорвать куш, пока не поздно, — обрести капитал всеми возможными способами. Сознавая, что всякие параллели в этой связи весьма приблизительны, можно отметить все же, что поведение «новой» буржуазии первых лет нэпа чрезвычайно сходно с действиями российских бизнесменов в конце 1980-х - начале 1990-х гг.
Ко времени введения нэпа в силу целого ряда обстоятельств (неизбежных в условиях войны натурализации хозяйственных отношений и централизации экономики, целенаправленной политики большевистского правительства на свертывание торговли и сплошную национализацию промышленности и др.) торгового капитала и торгового аппарата в стране практически не существовало. Государственная промышленность, с одной стороны, и сельское хозяйство, с другой стороны, по выражению известного в 1920-е гг. экономиста И. Мингулина, «стояли друг перед другом как два немых гиганта» [6, с. 46]. В этой ситуации неизбежным стало формирование торгового капитала, преимущественно частного, за счет промышленного, преимущественно государственного.
< Предыдущая | Следующая > |
---|