Самогон разбили

Отношение к комсомольцам в деревне было неоднозначным. Поощрение новыми властями бездарности, как наблюдалось на празднике в Батурино, могло либо вызвать отторжение новшеств, либо породить приспособленцев, которые оказались в дальнейшем в оппозиции к крестьянству.

Одним из парадоксов жизни западносибирской деревни 1920-е гг. было параллельное празднование старых и новых праздников. Внедрение новых праздников проходило под эгидой борьбы с традиционными праздниками. Но, как показывают письма крестьян, практика празднования одновременно старых и новых праздников сохранилась вплоть до конца 1920-х гг. Под давлением различных инструкций проведение старых праздников (Пасхи, Масленицы, Рождества, Николина дня, Троицы и т. д.) новые власти старались представить только в негативном свете, но многие факты свидетельствуют о том, что в проведении праздников действительно было много негативного. Как сообщала газета «Красный Алтай», «в селе Дубровском Ребрихинского р-на (7.04.1925) на Масленицу был устроен снежный город в виде больших ворот со сводами. На сводах по бокам были поставлены чучела: направо - первобытный бог «Перун», налево - персидская богородица «Моий», а посередине четверть самогона в окружении дохлой собаки и курицы] Через ворота эти проезжали пьяные ватаги, а затем было представление. На своды забирался гражданин, изображавший начальника с кочергой вместо сабли и ораторствовал. Речь его заключалась в нецензурных словах, шутках и т. д. Довольная толпа хохотала. В заключение город брали приступом. Самогон разбили. Много было безобразий» [9]. «Пасха дала о себе знать. Все перепились. Амбулатория не успевала делать перевязки жертвам драк» (Бугринский р-н, Новониколаевского уезда. 1925 г. [10]). Таких сообщений было достаточно. «В деревне Болта Ояшинского района Новосибирского округа в день святого Николы комсомольцы села собрались вместе с беспартийными и устроили гулянку. После выпивки срезались в карты» [11].