Значение психологического комплекса

Так, в середине 1930 г. ОГПУ ликвидировало «контрреволюционную группу» под названием «Свободные». Как следует из материалов следственного дела, группа охватывала села Ребрихинского, Мамонтовского, Алейского, Усть-Пристанского, Чистюньского, Шадринского районов с центром в с. Солоновка Ребрихинского района, где располагался поселок для ссыльных. Активными участниками организации были экспроприированные кулаки, среди которых оказалось немало бывших красных партизан. Из материалов допросов следует, что главной целью «контрреволюционеров» было «установить советскую власть без коммунистов, полную свободу занятий... хочу — пашу, хочу - торгую» [6, т. 12, л. 148].

Мы приходим к выводу о том, что коллективизация продемонстрировала наличие скрытого комплекса неполноценности как у тех, кто проводил коллективизацию, так и у тех, кто он нее пострадал, что породило у тех и у других естественную реакцию «сверхкомпенсации».

Как известно, концепция «сверхкомпенсации», разработанная А. Адлером, в качестве одного из распространенных мотивов социальной активности считает стремление к преодолению чувства собственной неполноценности [1]. Значение этого психологического комплекса в качестве важной предпосылки политического экстремизма признается в зарубежной психологии, социологии, истории уже давно. Например, в классическом труде Г. Лассуэвелла «Психопатология политики», увидевшем свет еще в 1930 г., была разработана идея о потребности личности во власти как компенсации комплекса неполноценности. В современной политической психологии признается, что компенсаторная идея использования власти верна не только для личностей, но и для групп людей: группы будут поддерживать власть, если они посчитают, что власть защищает их от лишений или поможет восстановить или увеличить их влияние [17].