В первые годы существования лагеря он представлял для нас, местных жителей, страшное зрелище

Самыми крупными были первое - «Комевдантск», третье, четвертое и шестое лаготделения, в каждом из которых содержалось до 100 замоченных. Лаготделение № 4 имело 4 000 га пахотной земли. О количестве скота в лаготделениях косвенно свидетельствует ведомость на оставшиеся после зимовки скота корма. Так, в лаготделении № 3 на июнь 1937 г. оставалось кормов: овса - 76,5 т, ячменя - 85,5 т, сена .тутового - 142,3 т, пшеницы - 39,6 т, соломы - 85,7 т, сена -51,3 т [5, л 18]. Таким обрезом, Чистюньский ОЛП Сиблага уже в 1930-е гг. являлся крупнейшим сельскохозяйственным предприятием, основанным на применении труда заключенных и поставлявшим государству дешевый хлеб, мясо и молоко.

Однако, имея такое большое хозяйство, сами заключенные жили в крайне тяжелых условиях. Первые этапы, прибывшие в Чистюньский ОЛП в 1932 г., были размещены в наспех сооруженных шалашах. Питались в основном тем, что приносили местные жители из Крутого Лога, Зимина, Поморья. Именно в этот период наблюдается наибольшая смертность, эпидемии дизентерии и других кишечных инфекций. Умерших заключенных десятками сбрасывали в вырытые за пределами зоны рвы. В вырытых к зиме полуземлянках заключенных заедали вши и клопы [8]. Не хватало обуви и одежды. Вот что вспоминает уроженец с. Зимино Алексей Петрович Кучеренко: «В первые годы существования лагеря он представлял для нас, местных жителей, страшное зрелище. Мы старались обходить даже поля, принадлежавшие лагерю, стороной. Мы знали, что обращались с заключенными очень плохо. Имели место расстрелы заключенных и издевательства над ними. Убежавших из лагеря охрана в то время расстреливала, как дичь, и устраивала за ними настоящую охоту. Пойманных, как правило, расстреливали или забивали насмерть. Хоронить в лагерь их чаще всего не носили, а бросали там, где убили, и нам, местным жителям, приходилось их хоронить» [9].