По мере дальнейшего совершенствования методов исторического исследования и формирования государственных хранилищ письменных документов роль устных рассказов в академической науке падает. Профессиональных историков не удовлетворяют несовершенство записи рассказа, потеря части информации, субъективность интерпретации прошлых событий, сомнительность приводимых рассказчиками фактов; сформировалось сначала недоверие, а затем отторжение историками любых форм «неграфического хранения информации».
Фетишизация письменных источников в исторической науке в XIX в. способствовала и пренебрежительному отношению академических историков к работе краеведов, которые с конца XIX в. старались «подслушать то, что изучаемое общество не сумело или не позаботилось о себе рассказать» (А. Я. Гуревич), фиксировать социально-культурную информацию тех индивидов или общностей (социумов), которые в силу разных причин, в том числе неграмотности, не могли оставить свой след в истории. Но, несмотря на это, устная история как метод фиксации устного нормативного текста и дальше использовалась летописцами революции и Гражданской войны, создателями истории фабрик и заводов, летописцами колхозно-совхозного строительства и т. д. И лишь во второй половине XX в., с появлением звукозаписывающей техники, начинается «ренессанс» и признание устной истории. В мировой научной практике появляются понятия «устная история» (oral history) и «историк с микрофоном». Поэтому многие исследователи стали говорить, что изменение техносферы, создание технических способов хранения информации привело к возрождению древнейшего метода исторического исследования и созданию полноценного исторического источника. Применение технических способов фиксации позволило превратить устную историю в профессиональную отрасль документалистики, архивоведения, источниковедения, она стала признаваться академической историей. В зарубежной практике устная история стала трактоваться как «создание новых документов при помощи записей интервью» [1, с. 27].
< Предыдущая | Следующая > |
---|