Эти стереотипы и клише в старожильческих рассказах имеет однотипную кодировку. В частности, язык устных повествований старожилов Солонешенского района, первыми освоивших предгорные и горные территории Алтайского края, отражает восприятие ими первых поселенцев как людей, ищущих в отдаленной гористой своего рода убежища, мест сокрытия от властей. К примеру, Лука Трофимович Денисов из старожилов с. Сибирячиха так интерпретировал образование Мульчихи на р. Сибирке: Беженцы с России.
Их стали обижать в России». Такая интерпретация подтверждается документально: еще в XIX в. все земли за военной линией (совр. Алтайский, Солонешенский, Смоленский и Советский районы) являлись территорией, вбиравшей всех беглых, прежде всего староверов разных толков и других людей, чья деятельность была внеправовой. На первом этапе знакомства представителей разных групп беглых существовала настороженность по отношению друг к другу. Это проявляется в отдаленных воспоминаниях через бытовые суждения о поселенцах, в которых видели чужаков, опасных своей непохожестью, например, отличались религией, говором, традициями, занятиями и т. д., что вызывало страх. Вследствие этого появлялись устные предания о непонятых сельчанами переселенцах. Так, в Мульчихе, по рассказу Денисова, среди «беженцев» из России жил «колдун»: «Хозяйство не держал. Сани делал. Было у него два сына и дочка...». Эта непохожесть хозяйственных традиций (хлебопашцы и кустарь) в культуре устного повествования трансформировалась в представление об их принадлежности к иному и, возможно, враждебному крестьянам миру, что привело к его противопоставлению православному сообществу.
< Предыдущая | Следующая > |
---|