На пашне, где совхоз садил. Там мы собирали мороженую картошку

Для принудительных мигрантов на первый план вышли проблемы выживания семьи и унижения, которым пришлось подвергнуться. Через эти проблемы они смотрели на то, что происходило вокруг них, в том числе на войну.

Особенно тяжелым было положение депортантов в первое время после переселений, и их мысли были целиком заняты поиском средств существования: они побирались, перекапывали убранные огороды, собирали остатки с колхозных полей. Сама война вытеснялась из их повседневной жизни. Э. Ф. Русскова вспоминает: «Я пошла побираться и в Новый Быт, ходила и в Шубенку побираться.. Платье на мне было, неизвестно какое платье... заплатка на заплатке... как шуба была. Мама тоже так, как попало ходила... Мне 7 лет было, мы исть хотели, мы отбирали у детишек — хлеб просили. Тогда они только узнали, что мы исть хочем. Мы собирались там на горе, сколько ребятишечек, исть-то нечего, за мороженой картошкой ходили. На пашне, где совхоз садил. Там мы собирали мороженую картошку... а были раньше отряд, там были ребяты, они нас разогнали, отобрали эту картошку. Выловили. Мы пришли без всего» (Э. Ф. Русскова). М. Е. Йорк рассказывала: «Осенью мы приехали. И мы ходили картошку, уж люди выкопали, и мы ходили перекапывали». В тех населенных пунктах, где сельская администрация была более дальновидной, депортанты адаптировались легче: «Зимой мы уж дома сидели, и это (продукты) давали от колхоза. Какие колхозы хорошо давали. Мука вот.