А нас мама пятерых выходила. Все-таки выходила

Это были ее одногодки. Взамен деревня получала в лучшем случае искалеченных мужчин.

Устные источники дают возможность услышать голоса не только тех, кому победа принесла радость, но и тех, кому она принесла новые страдания. Это голоса военных сирот, вдов, инвалидов войны. Их воспоминания — это самостоятельные области памяти о войне. Д. П. Шмакова рассказывала: «У отца братья на фронте погибли. Дядя Федя погиб на фронте. Сыновья у него — 2 ли 3 сына погибли на фронте.

Один приходил, правда, с фронта. И мы яго тут похоронили. Он был весь израненный». А И. Абалихина вспоминала, какие потери понесла ее семья и большая крестьянская семья родителей: «С войны муж вернулся. Болел шибко. Умер потом. Родители мои жили раньше с сыновьями. Их трое было. Все погибли: меньшак в 17 лет умер в 1937 г. Заболел, грипп был, а там легкие простудил и скоро умер. Средняк и большак на войне погибли. У средняка в мае дочь родилася, а в августе на фронте его убили...».

Документированные интервью показывают, что в этих условиях женщинам нужно было в кратчайший срок менять свой образ и ритм жизни, повседневные семейные устои, осваивать новые трудовые, общественные и управленческие роли и вместе с тем выполнять главную миссию женщины — растить детей. Трагедии оставшихся без мужчин крестьянских семей состояли в том, что они были многодетными. Мобилизация главы семьи являлась для них ощутимой. Так в семье Д. П. Шмаковой (по отцу Болговой) мать осталась одна с шестью «детями», старшей из которых было 13 лет, младшей — полтора годика. Она рассказывала: «Когда война-то началась, с первого дня прям вот на первый день, вот сёдня взяли... это семнадцать мужиков. Машина подошла, и сразу их забрали. И моего отца, первый был набор, взяли. Ага, взяли его и увезли... А нас мама пятерых выходила. Все-таки выходила. Ну и все-таки одна у нас умерла...».