И все эти мелкие поселки, села объединяли и укрупняли». Многие старожилы с тоской говорят о своих селах, об их окрестностях, о желании возрождения и возвращения в родные места: «Политика такая. У меня тетя жила допоследу (с. Лежаново, Алтайский район) так долго не хотела уезжать, такая усадьба хорошая, а что сделаешь — ни магазина нет, ничего.
Она последняя (Аксинья Ивановна Зиновьева) уезжала оттуда. Приехала с Украины и прожила на этом месте, детей родила. Потом пришлось бросить. И все уезжали так. Я не знаю, с радостью-то кто уезжал?! А ведь только мосты построить, и не надо трогать». Д. П. Шмакова (У.-Калманка) сказала: «Да я бы щас ушла туда [Соцмаяк] пешком, даже хоть бы наша избушка стояла... Ой, я уже четыре года, однако, не была, как не больше. Как охота — страшно! У нас же могилки там. Хоть бы поглядеть. Там много похоронено у меня родни... говорят, что мало уже их там осталось. Там Мировой, видишь, пасут скота, и посевы пахали, под самую под речку, и дома были — все под посевами».
Респонденты «нижних этажей социальной лестницы» советского общества довольно низко оценивают результаты реорганизации сети населенных пунктов: «Все поразъехались. Никому ничего не надо стало. Все ломать стали. Задумали укреплять деревни, переселили людей из Семеновки в Порошино, Михайловку. А толку-то нет. Сеять, пахать туда же ездят» (И. Г. Богомолов). В Третьяковском районе на месте Раздолья «остались только люди пожилого возраста, сейчас там держат овечек. Там прекрасное место, красивая долина, много грибов, ягод, черемуха, боярка, река Алей течет. Гора Черный камень закрывает от северного ветра» (А. Ф. Елизарова), «на месте Кураевки сейчас как выпаса, отары три. Зернохранилище еще там стоит. Пасеку там одна наша кураевская держала, так ее отравили, все пчелы погибли. Остались там фундаменты от домов, кладбище..» (Н. Е. Первутинская).
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.