Мне показалось, что все это он рассказывает с какой-то грустью, с сожалением и что-то недоговаривает. С интересом слушая его, я понял, что многого о нем не знал. Хотя раньше у нас было больше и времени, и условий для «объяснений», а вот не получалось, а сегодня — на удивление. Я чувствовал, что не ко времени ударился он в лирику, и постарался подбодрить его.
Вставив в собранный пистолет обойму, я подошел к нему, хлопнул по плечу так, что он чуть не потерял равновесие, и мы оба расхохотались. Тут появился комроты Крячек и, проходя мимо, между прочим, как мне показалось, с недовольством бросил:
- Торопитесь. Что ж вы, друзья, экипажи ушли, а вы все любезничаете?
Быстро спрыгнув с бронетранспортера, мы пошли вдоль опушки, куда отправились наши ребята. Шли не торопясь, разговаривая, ничего не опасаясь: наши ведь уже прошли... И эта беспечность, казавшаяся безобидной, дорого обошлась и стала мне уроком на всю жизнь. Потом, даже в глубоком тылу, даже в самой безопасной обстановке, я старался быть максимум осторожным и этому учил своих солдат.
Мы обогнули кустарник. Не знаю почему, но я вдруг обернулся в сторону леса. Передо мною мелькнула огромная кроличья шапка - немец! Я выхватил пистолет, но... длинная автоматная очередь, и Михаил, сделав широкий шаг вперед, медленно, сначала на колени, потом лицом вниз упал, вытянув руки, будто стараясь достать немца.
< Предыдущая | Следующая > |
---|