Ну ты что, старшина, развалился?

Я присел здесь же, на земляной вал. Дружно смеясь, подошли танкисты.

-Во номер... Смотрите, ребята! - кричал кто-то вперемешку со смехом. А грохот от смеха все нарастал. Его стали подхватывать подъехавшие ребята из моей группы, и образовался целый «смеющийся» хор.

Сначала я не понимал, над кем или над чем хохочет эта веселая компания, как вдруг услышал чей-то громкий голос:

-Ну ты что, старшина, развалился?.. Глянь на себя. Где сапоги оставил?..

Я поднялся. Ребята захохотали еще громче, и только теперь я увидел, что на левой ноге было одно голенище от сапога - ни переда, ни подошвы нет, голая нога да болтающаяся портянка. Удивленно смотрел на свою ногу, не понимая, как это произошло.

Мне не было смешно, да и смех ребят стал куда-то уплывать, затихать, а потом и совсем исчез. Удивительно, я ни о чем не думал, голова моя была пустая, как бы не моя.

Ребята потом рассказывали, что я привалился на бруствер и тут же заснул, проспал с полчаса. Проснулся так же быстро, как и заснул. Сторожевой инстинкт на фронте работает особенно четко. Рядом стояли чьи-то сапоги, я переобулся и вместе со всеми сходил посмотреть на то, что осталось от мотоцикла.

Мотоцикл и люлька были в разных кюветах, кронштейн, которым крепится люлька к мотоциклу, был перебит осколком снаряда, потому и разлетелись мы с Салаховым в разные стороны. Немало удивила и люлька - она вся была изрешечена осколками, а ведь в меня не попал ни один. Почти чудо!

И потом. Где я потерял сапог? Когда оборвало подошву с передом? Я ведь бегал после этого по земле голой ногой, но ничего не чувствовал. Тоже почти чудо!

Но война есть война, и, к счастью, на войне чудеса бывают.