Когда тебя бьют по физиономии, а ты чувствуешь себя еще при силе, но недостаточной для отпора, то хочешь не хочешь, а, защищаясь, уходи, иначе добьют.
Такое, наверное, состояние было у немцев. И они уходили. Но уходили по-разному.
Прочесывая одну из улиц, бронетранспортер, прижимаясь к домам, двигался по одной ее стороне, мы, пешком, по другой. Напоролись на группу немцев, которые после короткой перестрелки бросились врассыпную. Мы вслед за ними. На мою долю выпало преследовать офицера. Такой «язык» никогда не лишний. Отстреливаясь из пистолета, немец пытался уйти домами. Но я буквально «приклеился» к нему и загнал-таки в угол, точнее в комнату, выход из которой контролировался мною.
Когда я ворвался вслед за ним, мне представилась такая картина: левой рукой немец обхватил женщину, держа ее впереди себя, в правой же руке у него был кинжал. Я не знал, что делать, но тут услышал слабый женский голос:
- Я русская, не стреляйте.
- Откуда здесь? - спросил я.
- Я живу в Вене уже три года.
- По-немецки говоришь?
-Да.
- Скажи ему, если тронет тебя, умрет мучительной смертью, отпустит - гарантирую ему жизнь.
Женщина перевела. Немец выслушал, помолчал, потом начал ее трясти и что-то быстро-быстро говорить, а она, вскрикивая, отвечала.
- Он не верит, что вы его не расстреляете, - проговорила женщина и заплакала.
- Скажи ему, что слово русского солдата надежно.
Она перевела. Немец как-то сразу обмяк, отпустил женщину, бросил далеко в сторону нож и поднял руки: умирать не хотелось никому.
Я махнул ему пистолетом, показывая на выход. Женщина подошла ко мне, и только сейчас, вблизи, я разглядел ее. Это была молоденькая девчонка и, как я потом узнал (мы стояли с экипажем в этом доме сутки) из ее рассказа, ей было четырнадцать лет, когда немцы вывезли ее в Вену из Ростова, и вот все эти три года она служила у хозяина-австрийца прислугой.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.