Из дома с криком выбежала еще молодая женщина

Медленно потекли минуты. Я приказал без надобности не стрелять, быть предельно осторожными. Некоторое время спустя, к моему удивлению, увидел вновь этого мальчугана. Он появился на крыльце с поднятой ручонкой и растопыренными на ней пятью пальцами. Когда он приблизился к нам, я схватил его на руки, переспросил:

- Фюнф? (Пять?)

В подтверждение, он покачал головой.

Я сказал ребятам, чтобы его не отпускали снова в дом, теперь всякое можно было ожидать, и еще раз повторил наш ультиматум. Но вместо ответа услышали в доме выстрел. Неужели расстреливают родителей мальчугана? Следом второй. «Вот сволочи», fe подумал я. Потом третий, четвертый, пятый. И все стихло.

Из дома с криком выбежала еще молодая женщина, вся в слезах, должно быть, мать, и, увидев мальчугана, бросилась к нему, схватила на руки, ощупывая маленькую фигурку и плача, плача навзрыд.

Вслед за ней вышел пожилой мужчина, а может быть, нам показалось, ведь мы были еще очень молоды, и спокойно, показывая на дом, сказал:

-Дейтшен официрен хабен дешист. (Немецкие офицеры застрелились.)

Когда мы вошли в дом, то увидели лежавших друг подле друга пятерых - двое, очевидно, еще раньше находились в доме - мертвых немцев. Обоймы их пистолетов были пусты, а другого оружия при них не было. Пять по-

следних патронов они использовали, чтобы пустить себе пулю в лоб. Да, уходили все по-разному.

Мы попрощались с хозяевами и подались к своему бронетранспортеру.

В моей фронтовой жизни это был исключительный эпизод, и я рад, что так случилось, что мне попалась эта чистая детская душа, этот белокурый малыш-австриец.

Сейчас он, конечно же, если жив, взрослый, немолодой мужчина. Помнит ли он это? Скорее всего, вряд ли. Разве что мать или отец (а может, это были бабушка и дедушка) рассказали ему об этом случае. А вот что он нам помог существенно, этого не знали даже и они. Но в любом случае — спасибо ему и, как говорят, дай бог ему здоровья.