Я метнул гранату на площадку

Теперь я лихорадочно соображал.

Большая часть группы, двигавшейся к нам (мы были выше ее - на пригорке), остановилась метрах в пятидесяти or того места, где мы залегли, и начала устанавливать пулемет на площадке чуть в стороне от кювета. «Недурно», - подумал я и продолжал наблюдать.

По всему было видно, что к нам они двигаться уже не будут. Одно они не учли впопыхах: вдоль шоссе шла выемка и по ней можно было сзади незаметно подобраться к их засаде. Это была серьезная с их стороны оплошность, и за нее они поплатились.

Незаметно подкравшись к ним, я еще раз оглянулся на то место, где спрятались ребята, приготовил гранатулимонку, резко поднялся из-за уступа... Вот они - серо-зеленые черви ковыряются в земле, совсем близко и не ждут смерти, а она рядом, сзади, оглянитесь, ну...

Я метнул гранату на площадку, где уже стоял пулемет, и, не дождавшись взрыва, сорвал с пояса вторую и тоже метнул, но уже в кучу солдат, собравшихся в кювете, после чего рухнул за выступ. Друг за другом грохнули два взрыва. Я поднялся. Автоматы Ивана и Миши уже заработали с пригорка, и, хотя еще ничего не мог толком рассмотреть из-за пыли, я тоже открыл огонь из своего автомата, так как знал, где немцы примерно должны быть. Когда пыль рассеялась, оставшиеся в живых немцы бросились по кювету в сторону села, а это как раз мимо меня. И тут они прогадали. Мой автомат работал остервенело, а толпа убегавших немцев все редела и редела, пока последний не упал на шоссе, попытавшись перебежать его.

А вдоль шоссе уже гремел наш крупнокалиберный, разгоняя вторую группу.

Забрав документы у убитых офицеров, мы отправились в обратный путь.

К концу следующего дня мы покидали австрийскую землю, увозя с собой кто какие воспоминания, а я - Вену и того белокурого малыша.