Это было утро 20 апреля 1946 года. Эшелон подходил к станции Татарской - узловой станции, как ее гордо именовали знатоки.
Мне не раз приходилось и после бывать на этой узловой, когда я, учась в Свердловске, ездил на летние каникулы к себе в Майкаин через Павлодар, делая там всякий раз пересадки.
Впечатления о ней у меня остались самые прескверные.
Небольшой деревянный вокзалишко и его «привокзальная площадь» всегда, и летом и зимой, были битком набиты пассажирами. Практически не было никаких услуг, если не считать соленого лимонада, морса и ржавой селедки.
Кругом очереди. У билетных касс люди торчали сотнями по нескольку суток подряд, целыми семьями, вместе со всем своим дорожным скарбом, с детьми и стариками. Тут же спали, тут же ели, тут же сменялся «караул». А за несколько суток совместного дежурства успевали и познакомиться, а нередко и породниться.
И никакого порядка, никакой милиции - полное самоуправление.
Куда ни пойди - кругом непролазная грязь, по всей станции. Казалось, кто-то бросил горсть домишек в болото - так тому и быть. Как хотите - выкарабкивайтесь!
Люди-пассажиры и боялись этой пересадки, и проклинали ее.
Итак, Татарская.
Наш товарняк из теплушек, испустив последнее дыхание, остановился на станции, и те, кому предстояло здесь пересаживаться или сходить, засуетились. Начались прощания, объятия, напутствия, пожелания. Солдаты расстаются внешне спокойно, но в душе у них становится больно. Я тоже распрощался со своими попутчиками, взял свой чемоданчик и вещмешок и потопал на вокзал.
На вокзале была тьма народу, но солдатские глаза быстро отыскали своих собратьев.
< Предыдущая | Следующая > |
---|