Факты из истории общественного и культурного развития и Востока и Запада наглядно иллюстрируют схематизм и антиисторизм веберовской концепции. «Утратив историческую перспективу, — пишет английский марксист Дж. Льюис, — Вебер оказался замкнутым в рамках данного «идеального типа» (которым служила для него модель капиталистического общества.—Б. С.).
Он рассматривает это общество как нечто постоянное со всей присущей ему жестокостью...»7 Ученые-маркси- сты доказывают, что нигде и никогда в условиях человеческой цивилизации религия не становилась (хотя и стремилась к этому!) главным и определяющим фактором общественного развития, оказывая на него на разных этапах большее или меньшее влияние. Оно проявлялось и проявляется прежде всего в культуре того или иного народа, в духовной атмосфере общества, в образе жизни и т. д. В определенной мере влияя на различные общественные сферы, включая экономику и политику, религия тем самым вносила свой вклад в формирование особенностей общества и на Востоке, и на Западе, причем характер этого влияния значительно отличался и в разных странах каждого из этих огромных ареалов цивилизации.
Если с традициями веберианства тесно связана теоретико-методологическая родословная социологии религии, то ее эмпирические истоки следует искать в этнографии, или, как ее называют на Западе, «культурной антропологии». С начала XX в. изыскания культур- антропологов все чаще основываются на полевых исследованиях, проводимых профессиональными этнографами в «заморских территориях», среди аборигенного населения Азии, Африки, Америки и Океании. Видное место в русле этих исследований занимают религиозные институты и верования, их роль в жизни традиционных общностей. Обширная литература, появившаяся по этой тематике в первой половине текущего столетия, отражала и большой спектр школ и направлений в культурной антропологии, оспаривающих пальму научного первенства, и многообразие политических ориентаций их представителей.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.