В результате государство объявило борьбу с «государственным расхитительством». Об отношениях с государственными органами, общественным народным контролем колхозники говорят неохотно, хотя и не отрицают вынужденных хищений: «Женщина-технолог была, она продавала [с колхозной молоканки] масло на сторону. А оставшееся разбавляла до нужного веса.
И однажды грянула ревизия. Она разбавить не успела и, чтобы скрыть недостачу, поставила три пустых ящика. А проверяющий простукал все ящики и нашел пустые. Ее вызвали уполномоченные... Арестовали. А потом она из конторы завода попросилась в туалет. Он был под яром. Ее нет и нет. И пошли смотреть. А она выломала ногой плаху и убежала... Так и ни разу не видели ее больше...» (Н. Ц Игловский, с. Новоиушино).
В этой ситуации государство создало жесткую систему надзора и наказания. Самым страшным для колхозников являлись подозрения или обвинения не только в хищениях, но и во вредительстве и саботаже. В Пуштулиме «был тракторист. Трактор старенький, ломался постоянно. Его как саботажника посадили». До сих пор бывшие колхозницы помнят, как боялись в их семьях, когда в колхозах происходил падеж скота, пожар в риге и т. д. И. А. Инатьева рассказывала, как она плакала, когда ее отправили работать пояркой вместо женщины, которую судили за падеж телят: «Поярками боялись работать. Тогда скот часто болел - эпидемии [ящур, сибирская язва, туберкулез, бруцеллез и др.]. А разбирались не всегда. Бона сколь женщин [их обычно обвиняли в умышленном вредительстве] посажали».
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.