Репрессии против семей занимают центральное место в устной истории депортации и спецвыселки. Связано это было с «юридическим новаторством» большевиков — репрессированием «по признаку принадлежности к той или иной группе», а главное, внедрение принципа семейственности в репрессивной политике. По словам П. Л. Леонгарт, ее депортированная семья ехала долго, целый месяц, «то там остановят, то там. По два часа, и по суткам стояли, то вперед, то назад возили, где бомбили, где нет. Привезли в конце октября».
Э. И. Гольцгаузе вспоминала, что их отправили 14 сентября с пристани: «Приехала машина-полундра. Нас оставалось 5 семей в деревне, и нас погрузили в кузов. Маленько мы успели собрать, у нас ящичек был, в него и сложили. Привезли нас к барже. Всех погрузили где-то часам к пяти. Когда отъезжали, мы запели:
Пароходик, о, пароходик, Над синей гладью моря, Качни,качни к Родине, А нас от Родины укачнули. И все плакали и пели эту песню. А в Бийск приехали 28 сентября».
Избирательность памяти, как правило, выносит на поверхность то, что вызвало наиболее глубокое потрясение. Это дает большие возможности для исследователя в понимании исторической психологии. К. П. Геер из с. Стан-Бехтемир вспоминает: «...Приехали в 41-м с Поволжья, Саратовская губерния, село Найдам. Пришел приказ выселяться. За две недели предупредили, что будут выселять... Дорогой на конях ехали, а там на баржах, потом поездом в Бийск привезли... Заявки на это село были...».
< Предыдущая | Следующая > |
---|