В этой интерпретации подоплекой является обвинение «начальников» в произволе

Легитимность верховной власти в политической культуре крестьянства в этот период отражает традиционный тип мышления, основывающийся на справедливости (святости центральной/царской власти), а негативность переносится на местные органы власти. Как образно высказалась старая казачка К. К. Кирьянова (с. Верх-Алейка), «деревню раскурочили начальники.

Начальникам-то делать нечего». В этой интерпретации подоплекой является обвинение «начальников» в произволе. Жестокие методы раскулачивания и репрессий, которые ассоциировались «со своими же» (непосредственными исполнителями), выработали чувство беспомощности перед всемогуществом местной власти и традиции беспрекословного подчинения. Как образно сказала М. С. Нисина (с. Староалейское, Третьяковсий район), «раз верхние склоняют, куда ведут — иди». В этой фразе отразилась антитеза между нижними этажами сельского общества и верхними этажами сформировавшейся советско-партийной номенклатуры, реализующей на местах политику советского государства. Поэтому во время ликвидации сел срабатывал «инстинкт самосохранения»: «собрали колхозное собрание и сказали: „Вот так, кто куда желает, только чтобы из поселка уехали"» (с. Большой Луг, Третьяковский район).