Н. Е. Первутинская вспоминала про Кураевку Третьяковского района

Государственная практика ликвидации неперспективных сел не включала организацию переселений из неперспективных сел на центральные усадьбы. Переселенцы обычно вспоминают: «Нас никто не заставлял. Сами поехали». Как вспоминает А. Ф. Елизарова, «где-то 65-66 гг., к этим годам уже эти села исчезли. Сами уезжали из этих сел, постепенно все разъезжались, в основном из-за детей.

Я не знаю, чтобы кто-то кого-то выселял». С закрытием школы, магазина, ликвидацией производственной базы (ферм, технического парка, конюшни и т. д.) создавались условия, при которых не было перспективы для жизни, работы, учебы, и люди сами стали разъезжаться: «Мы уехали из „Прожектора" где-то в 1960-е годы из-за школы. Школы не было. Потом все уехали из-за школы. Учителей не было, возить совхоз не хотел. Последние уехали в 1968 году...» В Дресвянке «в 1957 колхоз на совхоз перешел. Лет через пять школу закрыли. А куда ребенка водить? Народ поехал. Также поселок под одно ликвидировали. И Дресвянку, Осиновку, Сосновку, Сумной...» Жителям Сосновки объявили, «что невыгодно держать эти села», к жителям с. Маралье«начальники приехали из бригад и сказали, что нас соединили с Сарасой», раньше там люди жили. Старики не шевелились до самой смертоньки». Н. Е. Первутинская вспоминала про Кураевку Третьяковского района: «Ферма была небольшая, коней было много. Как сливание было, их всех в Шипуниху забрали. После войны стали все разъезжаться, а тут еще как сливание сделали, все убрали, магазин, лавочка была небольшая. Разъезжались люди кто куда, и в Казахстан, и в Шипуниху, и в другие места Мы ее хотели на ноги, Кураевку, поставить, но ничего у нас не вышло. Уезжали мы почти последние. Последние года разводили там овец тонкорунных.