И надо ж было так вляпаться. Лето, юг, приличная дорога, еще приличнее машина… Маргарита с Аликом надеялись доехать быстро и без проблем. Уже поздним вечером собирались плюхнуться в бархатную гладь моря и балдеть от наслаждения.
Ребята поехали поездом, а они решили выиграть время на машине, чтобы урвать в напряженном графике работы чуть-чуть отдыха. Съемку сюжета Маргоша планировала начать только через день.
Команда у нее слаженная, схватывающая суть с одного взгляда ее черных, миндальных глаз, которые бывают при необходимости строгими и холодными, но чаще понимающе — внимательными.
Хрупкая женщина, со стороны напоминающая подростка-акселерата, в вечных джинсах, бейсболке и легких кедах, взмахом изящной руки с узкой ладошкой и длинными тонкими пальцами легко управляла съемочной группой и заслуженно пользовалась уважением и любовью.
Последнюю часть пути за рулем был Алик, Маргарита дремала сзади. Вдруг она резко открыла глаза, зыбкий сон нарушил грохот.
Друзья и коллеги привыкли видеть ее такой и порой терялись, встречая свою Маргошу на редких презентациях в вечернем платье, модных туфлях и с гладкими черными волосами, прикрывающими обнаженные плечи.
Последнюю часть пути за рулем был Алик, Маргарита дремала сзади. Вдруг она резко открыла глаза, зыбкий сон нарушил грохот.
Когда засыпала, солнце садилось в небольшую тучку, а сейчас свет фар едва вырывал из серого мрака пару-тройку метров дороги. Ливень, сродни тропическому, с ураганным ветром и бесконечными грозовыми раскатами, окружал их, отрывая от реальности. Алик уподобил Хаммер улитке, прощупывающей серпантин дороги, потом совсем притормозил в замешательстве.
— Направо или налево? — хмуро спросил, вглядываясь в пелену дождя за стеклом и, скорее догадываясь, что дорога, покрытая потоками воды, расходится в двух направлениях.
— По главной, — также недовольно ответила Маргарита.
— Не вижу, — буркнул в ответ Алик.
— Что не видишь? — риторически спросила Рита, хотя и сама не различала главной. Гроза со вспышками молний на какое-то время взяла перерыв, а дождь темно-серой стеной перекрывал обзор.
— Тогда налево, — сам себе дал команду Алик, и Хаммер, как дикий зверь на охоте, украдкой пополз дальше.
— Давай я сяду за руль, — перелезая на переднее сидение, предложила Маргарита.
— Угу… Приехали, кажется.
Машина неожиданно уткнулась носом в массивные металлические ворота. Маргарита, чертыхаясь, махнула рукой и выбежала на дождь, отыскав кнопку вызова, позвонила. Ворота тут же автоматически открылись.
Так они оказались в небольшом придорожном мотеле. Там уже пережидали непогоду несколько таких же несчастных, как они.
Переодевшись в маленьком номере гостиницы, они спустились вниз.
Когда Маргарита с Аликом вошли в просторный холл-столовую, гроза, похоже, решила взять реванш за небольшую передышку. Грохот стоял такой, что заглушал голоса присутствующих.
Хозяйка пригласили их пройти к большому общему столу, за которым уже сидели пятеро гостей. Алик пристроился с краю, а Маргарита, приметив кресло у окна, двинулась к нему и только успела плюхнуться в мягкие подушки, прикрыв глаза козырьком неизменной бейсболки, как после очередной вспышки молнии и жуткого раската грома наступила полная темнота, погас свет.
Так они оказались в небольшом придорожном мотеле. Там уже пережидали непогоду несколько таких же несчастных, как они.
В ход пошли телефоны, помогающие хозяйке отыскать свечи. Наконец в центре стола водрузили подсвечники с горящими свечами, чашки с дымящимся чаем и кофе, передаваемые из рук в руки, осчастливили каждого из гостей. Гроза тоже, затихая, уходила в горы. Только теперь присутствующие, разомлевшие в уюте, завели непринужденную беседу.
Здесь оказались две супружеские пары. Одна — постарше, приблизительно с серебряным стажем семейной жизни, а другая — молодожены, симпатичные ребятишки, обкатывающие медовый месяц совместной жизни.
Пятым был господин с сединой на висках и с ухоженной шевелюрой, явно знакомой с классными парикмахерами. Спокойный взгляд темно-серых глаз говорил об уверенности и достоинстве. На руке его красовались дорогие часы. Говорил он медленно, так, что слушатели безоговорочно верили в значимость каждого слова, но с едва уловимым акцентом, присущим русским, долгое время живущим в англоязычных странах.
Говорили о разном, а потом, возможно, ощущая флюиды, идущие от молодоженов, плавно скатились к вечной теме любви. Молодые рассказали, как познакомились, столкнувшись лбами у эскалатора метро. Искры брызнули из глаз, и тогда же, пожалуй, зажгли сердца.
Супруги постарше, улыбаясь друг другу, вспомнили свою встречу в комитете комсомола института, где он, верный ленинец, чуть не отчислил из своих рядов отбившуюся от рук, покупающую у фарцовщиков косметику, ее.
Алик тоже вставил свою историю о том, как был на операторской практике после второго курса на Алтае и втюрился в местную красавицу библиотекаршу, к тому же на добрый десяток лет старше него. Как она, снисходительно улыбаясь, принимала его ухаживания, пока муж не показал Альке кулак-кувалду.
— А у вас есть семья? — лукаво поглядывая из-под пушистых ресниц, спросила юная жена мужчину, который при знакомстве представился Джоном Строффортом.
— Нет, как-то не получилось.
— И никогда не было, и никого не любили? — искренне удивилась девушка.
— Это два совершенно разных вопроса, — тоном наставника ответил господин Строффорт.
— Интересно? — со вниманием глядя на Джона, включилась в беседу старшая из женщин.
Только Рита казалась безучастной, тихо дремлющей у окна.
— Были у меня несколько попыток завести отношения, даже есть неудачный и короткий опыт супружества, — продолжил Строффорт.
— А любовь… Любовь осталась 22 года назад здесь в России. Это была прелестная, как хрупкий весенний цветок, девушка, и имя у нее было цветочное. Мы расстались, потому что меня пригласили продолжить учебу в Лондоне. Представилась уникальная возможность в те времена, когда только-только рухнул железный занавес. Я долго колебался, думал, взвешивал, было очень тяжело ее покидать, но… уехал, уехал навсегда, вернувшись полгода назад только потому, что этого потребовал мой бизнес, — и он замолчал.
— Не уехал, а сбежал, даже толком не простившись, дорогой Евгений Строев, — вдруг как недавний гром расколол тишину голос Риты.
Наступила долгая пауза, даже дождь за окном притих, вслушиваясь в звенящую тишину холла.
— Не уехал, а сбежал, даже толком не простившись, дорогой Евгений Строев, — вдруг как недавний гром расколол тишину голос Риты.
Все повернулись в ее сторону. В холле стало светло от внезапно включившегося электричества. Джон, или Евгений, от неожиданности вздрогнул и резко встал, всматриваясь в лицо улыбающейся женщины в кресле у окна. А она смотрела на него своими черными глазами, смотрела с легкой насмешкой и превосходством взрослой женщины, уверенной и спокойной.
— Маргаритка, ты? Я не ошибся? — наконец взволновано заговорил Строффорт, забыв о своей важности и узнавая постепенно такие родные когда-то черты ее лица.
— Похоже, что да…
— А я ведь искал тебя, — уже более сдержанно продолжил он.
— Да я особо и не пряталась, осталась в том же городе, только район поменяла, по-прежнему Исаева, — спокойно ответила Рита.
— Мать, проясни ситуацию. Что здесь происходит? Я что-то не улавливаю, — вмешался Алик, встав напротив Строффорта и всем своим видом показывая готовность защитить родительницу, хотя ничто ей и не угрожало.
Теперь все смотрели на него.
— Ну, надо же! Какое сходство! — почти хором удивились женщины, переводя взгляды с Алика на Джона.
А эти двое, юный и зрелый, такие похожие друг на друга и лицом и фигурой, смотрели в одинаково серые глаза напротив. Первый — с вызовом, а второй — с недоумением, постепенно переходящим в страх и боль.
— Да-аа… похоже, вы, господин Строффорт, много страниц пропустили в своей жизни, — заметил старший из мужчин.
А Джон Стороффорт, или Женька Строев, стоял потерянный и пришибленный, как будто и не было тех 22 лет, оттачивающих и шлифующих его важность и достоинство за границей.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.