Февральская революция отменила сословия; люди стали равны. Собак уравниловка не коснулась: хвостатые подданные и теперь живут как при царской власти, видом и повадками выказывая принадлежность к белой или черной кости. И пусть непризнанный мохнатый граф порой проводит зиму у помойной ямы, - такое бывало и с двуногими титулованными особами. К тому же иная дворняжка часто благороднее родовитой пустышки: это и есть аристократия духа. Собачьего.
Два мира сошлись в нашем подъезде: на «антресолях», как и пристало плебею, обитает Дружок; нижние покои занял «шляхтич» Мишка. Оба – дворняги, но дух у них разный.
Несколько лет назад на соседней стройке рыжая собака родила шестерых щенят. Визг и скулеж собачьего семейства раздражали людей – мамашу и пятерых ее детей забили, а шестой прибежал в наш двор. Рыжего лохматого щенка назвали Мишкой, поставили на общественное довольствие, а чтобы уберечь от новых бед, надели ошейник: никто уже не скажет, что пес «ничейный».
Теперь Мишка - стройный нарядный красавец. За солнечный окрас и благородную манеру аллюра я прозвал его донским конем. Он никогда не семенит, не суетится: если бежит, то переливается, как волна морская, если на первой скорости – то не идет, а «выступает». Впрочем, большей частью он вальяжно возлежит – либо в подъезде на подстилке, либо в песочнице, на солнышке, - этакое живописное окончание одного из его лучиков. Его вид рождает невольное желание погладить – но бесполезно звать, свистеть и причмокивать: Мишка подойдет, когда сочтет нужным, и позволит себя гладить, пока ему не надоест. Патрициев не кличут. И не тискают. Они сами прижимаются мордой к вашей ноге и стоят безмолвно – это высшая форма патрицианской милости.
Как и положено патрицию, Мишка лишен плебейской привычки попрошайничать. Кажется, перестань его кормить, он помрет с голоду, но не унизится, не станет выпрашивать подачки. К наполненной миске ни за что не побежит: гордый донской конь трапезничает согласно собственным принципам и распорядку.
Конечно, знатоки собачьей психологии скажут: дело здесь не в прирожденном благородстве (есть ли оно вообще у пса?), а в обыкновенной недоверчивости. Щенок видел, как двуногие убили его мать, братьев и сестер, вот и держится от людей подальше. Может, и так. Но все же шарм у Мишки есть, особенно в сравнении с обитателем «антресолей».
Позапрошлой зимой где-то в задворье грузовик сбил собаку, переломил ей задние лапы. Видимо, карма нашего подъезда – быть ветприемником; к Мишке и трем приблудным котам на добровольно-сострадательные харчи добавился и этот инвалид. Поначалу рассмотреть его никак не удавалось: он лежал в темном углу, скулил и быстро-быстро дышал. По ночам подъезд оглашался диким визгом: это новый больной на передних лапах выползал «до ветру»: на площадке он не гадил. Через месяц пес уже изображал Карла XII после Полтавы, еще через пару недель гонял на всех четырех. Тогда-то мы его и разглядели. Если бы он не откликался на Дружка, я прозвал бы его Эклектиком, такой он несуразный - помесь лисы, таксы и чеховской Каштанки. И хвост-бублик от лайки. Этакая бурая коротконогая остромордая колбаска с хитренькими глазками.
Соблюдение Дружком санитарно-гигиенических норм в подъезде в период излечения от ран отнесло его было в наших глазах к собачьей аристократии, но последующим поведением он ниспроверг себя. Эклектик оказался гением попрошайничества.
Все знают, как полезно очутиться в нужное время в нужном месте. Но вряд ли кто сможет так удачно, как Дружок, подгадать эти икс и игрек. Коты попрошайничают внизу, у входной двери. Дружок догадался, что это контр-продуктивно. Если человек выходит из подъезда, еды у него нет – в лучшем случае он только идет за ней. Если он возвращается домой с пакетами, из которых вкусно пахнет, - он не станет распаковывать их прямо у входа: неудобно, руки заняты. А если и бросит кусочек, коты все равно шустрее. Поэтому Дружок днюет и ночует на верхних этажах. Вы с тяжелыми сумками долго поднимались по лестнице, наконец доковыляли, а тут у вашей двери деликатно и ненавязчиво сидит Дружок (по звуку шагов он знает, к какой двери бежать), умильно метет хвостом и гипнотизирует вас самым преданным взглядом. Если вы не можете вознаградить собачью верность сию минуту, Дружок подождет (до получаса), пока вы дома соорудите подачку. И пусть коты внизу истошно орут от зависти.
Лисо-пес (так я зову его) изучил звуки всех дверных звонков в подъезде. Открывая дверь, вы наверняка обнаружите в компании гостей и этого скромнягу. Остальное - дело вашей совести.
Утром попрошайка покидает пост и слоняется по двору. В это время в подъезде много не напромышляешь: люди торопятся на работу. Но и сей моцион тоже отчасти корыстен. Утром я веду дочку в школу, - Дружок нас в упор не видит (что с нас, кроме тетрадок, взять?!), но когда через пятнадцать минут возвращаюсь – радостно бежит мне навстречу через весь двор (издалека видно, как улыбается), последние метры стелется по земле и провожает до двери с невообразимыми ужимками. Неизвестно, кто у кого из нас «собака Павлова». Дружок явно уверен, что выработал у меня условный рефлекс – кусочек колбасы за стандартный подхалимаж.
Порой он может прилюдно имитировать боевую атаку на вас – с тявканьем и завыванием, - если решит, что еды у вас нет, а у зрителей точно есть. Должны же они похвалить его за … за что? Да хоть за брехучесть! Это не предательство, не подлость – просто практическая политология. Он знает, что завтра вы забудете об этом коварстве после пары-тройки испытанных льстиво-подлизных трюков.
Да, Мишка себе такого не позволит. Разные они с Дружком… хотел сказать – люди. Но все же объединяют их три вещи: война, любовь и холод.
Если в наш двор забегает свора бродячих собак, донской конь и лисо-пес диким лаем и папуасскими подпрыгиваниями вытесняют ее с подконтрольной территории. Двор – это зона ответственности их ЧОПа; они облаивают здесь подозрительных незнакомцев. Бывают и кровавые бои. Мишке недавно разгрызли ухо и продрали бок, Дружку прокусили заднюю лапу и порвали нос. Опять он скулил и хромал. Попадает им по дурости: Мишка безрассудно кидается в свору, а Дружок не успевает вовремя убежать на коротких лапках.
В любви, как и на войне, везет смелым, а смелый у нас – Мишка, ему и все лавры. Дружок - на подхвате. Но однажды Лепорелло решил выдать себя за Дон-Жуана. Во дворе парнишка выгуливал стройную палевую девочку-сеттера. Рядом бегала соседская черная моська Дашка. Перед этими дамами и распушил павлином свой бублик Дружок. Гордым иноходцем на кривых лапках (женщинам ведь нравятся кавалеристы?) он выписывал вокруг них круги. Это возымело действие: сеттер сорвалась с поводка и, любовно виляя хвостом, устремилась к Дружку. Дашка тоже метнулась к ловеласу. А тот никак не ожидал, что невинный флирт настолько чреват: сеттер была вдвое больше его. Бублик вогнулся в обратную сторону, уши обмякли: началось отступление. Трусливо оборачиваясь, дружок дул к спасительному подъезду, беспомощно подвывая на ходу. Это он звал: «Мишка, выручай! Мишка!!!» Парнишка бежал вслед за сеттером и уговаривал: «Соня, стой! Соня!!!» А соседка кричала моське: «Даша, домой! Даша!!!» Дружок спрятался за Мишку, Соня была отловлена, а Дашка водворена на место. Эх, Дружок, Дружок…
Не так давно наш зверинец пополнился молоденькой пегой собачкой Найдой. Потешный щенок-переросток, разоритель соседней мусорки, быстро вытянулся в нескладную, но демократичную куртизанку: ни патриций, ни плебей не были отвергнуты. Пришло время, и Мишка с Дружком неделю сомнамбулически слонялись вслед за Найдой с самым придурковатым видом: пустыми стеклянными глазами, обвисшими, разъехавшимися в стороны ушами, сухими носами и языками набок. Прямо братья по несчастью - или счастью. Оба не ели, только пили по-лошадиному. Потом еще неделю этот любовный треугольник пластом лежал по разным углам двора, реабилитируясь от лихорадки страстей.
Живность у нас от голода не страдает: есть еще сердобольные люди. Зимний холод страшнее. Чугунные батареи на лестничных клетках едва греют, но коты нашли батарею потеплее, к тому же мягкую и пушистую, - Мишку. Я видел собак, индифферентных к кошкам, но с таким собачьим стоицизмом еще не сталкивался. Три кота обжимают Мишку со всех сторон: один нахально подлезает ему под переднюю лапу, другой устраивается на боку, а третий, поменьше, спит прямо на Мишкиной голове, спрятав нос под отвисшее собачье ухо. Мишка терпит: от котов теплее, дополнительная шуба. А Дружку на «антресолях» зябко. Вот он и спускается к пригревшемуся симбиозу и по привычке рычит на котов. Мишка затыкает охальника. Лисо-пес переминается, зевает и будто ненароком приваливается к шерстистой куче. Всем тепло! Время от времени порычат-пошипят - и спят дальше.
Слава о нашем зоо-подъезде распространилась по дворам. Коты-шатуны сами находят сюда дорогу. Подкрепятся за казенный счет, отсидятся – и продолжают скитания. Троих щенков подбросили в мешке: знали, гады, куда нести. Угольно-черная троица звонко тявкала и путалась под ногами. Но шесть собак – уже перебор. Двоих щенят отдали в хорошие руки, а третий остался. Сейчас эта Ночка терзает невозмутимого Мишку и гоняет с Найдой. Коты держатся от нее подальше: кто знает, что у маленькой хулиганки на уме? Кем она станет в собачьей иерархии, не угадаешь. Приходите, посмотрите сами.
Источник:
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.