Вникать же в суть конфликта не захотели.

Учителя, учившие Алешу и работающие с Анной Алексеевной много лет в одной школе, были возмущены его поведением. Они-то знали ее трудолюбие, скромность, ее щедрость к сыну. И потому жалоба сына в районо не имела для нее последствий. Но Алексея за кляузу никто не пристыдил. А на работе у него поверили всему, что сам Алексей рассказал о своих семейных делах. Вникать же в суть конфликта не захотели.

Когда я встретилась с коллегами Алексея и старшими его наставниками, рни соглашались, что близких своих он поставил в положение пиковое, и в то же время сочувствовали ему. Парень, мол, тихий, дисциплинированный. Работник толковый. Запутался. Только обсуждать с ним личные проблемы, удобно ли это?

Да, человеческие отношения — тонкая материя. И касаться их со стороны далеко не всегда возможно. Но так ли легко отмахнуться, когда люди действительно нуждаются в поддержке? Анна Алексеевна не просила публичного обсуждения семейных отношений. Об одном она просила — поговорить с Алексеем по-взрослому, по-товарищески, по-отечески, чтоб отрезвить его, образумить. И не такая уж это была обременительная просьба. И сама Анна Алексеевна — человек почтенный, и ситуация, с этической точки зрения, в сущности, бесспорная. Да и сам Алексей — человек в том возрасте и положении, когда влиять на него еще не поздно. Потому Анна Алексеевна и обратилась за поддержкой к людям, среди которых Алексею жить и работать.