Всякое

«Неужели накрыли?» - подумал я, и в это время уже с другого места, поближе к нам, снова ударил наш крупнокалиберный, но теперь уже прямо в сторону орудия и почти по нам. Благо, мы оказались за домом, он-то нас и защищал. На этот раз пулеметная очередь нашего крупнокалиберного была короткой, и бронетранспортер снова замолк.

В них предусматривались не только определенные сельскохозяйственные работы, но и агрономическое обслуживание, составление производственных планов и т. д. [42]. На основе актов о приеме работы между тракторным бригадиром со стороны МТС и председателем колхоза хозяйства расплачивались «в зависимости от урожая натурой» в размерах, определяемых специальными таблицами. Например, «за работу по колосовым культурам» — «всеми зерновыми, кроме кукурузы, пропорционально посевным площадям каждой культуры в колхозе», «льна - трестой или волокном» и т. п.

А там — страшное дело! Бесконечные обозы с крестьянами по всем дорогам, до горизонта. Видимо-невидимо. [Доехали до Бийска]... За Бийском нигде ни сена, ни овса купить... Стали лошади пропадать... люди болеть и умирать- Ехали они через степь - Топтушка, Ульяновка и, говорят, до самой Мариинской тайги гнали... А бабушка вернулась по весне. Пешком шла и рассказала, что дед сказал: „Забирайте моих двоих коней и все вещи..." А сам в Прокопьевск уехал... Больше его не видали...»

Но опыт аграрного освоения Алтайского края свободными хлебопашцами может быть полезен и в наши дни. Особый интерес представляет обращение к крестьянскому опыту возделывания земли, переработки и хранения зерновых и овощей, содержания скота, к секретам крестьянского ремесла и кустарного производства.

Ему не понравилось, что приехали нищие, но советская власть все-таки переборола, как говорят — хватит драть шкуру с нищего». В результате проводимой политики в отношении переселенцев поселок стал наиболее распространенным типом поселения в системе сельско-хозяйственного расселения.

Раньше, когда единолично жили, он должен дров натаскать, землю с увала навозить. Со скотом баба должна, коров доить, цыплят вырастить. Работа была у каждого своя».

Это и есть мобилизация всех психических и моральных сил в себе на борьбу за выживание. А есть ли им предел? Конечно, есть. И здесь, на фронте, не все выдерживали. Ведь бывает так, что некоторые гнутся при постоянном и длительном напряжении всех своих сил, пока не сломаются. Бывает. Тогда уже таким ничто и никто не поможет - ни попытка переубедить, внушить, ни угрозы наказания или даже расправы.

А я действительно не любил тыловиков. Недаром окопные фронтовики называли их «тыловыми крысами». Ничего не поделаешь, умом понимали, что кому-то и там надо быть, а душою не любили.

На наш взгляд, интересным представляется рассмотрение феномена советской модернизации сознания в ракурсе анализа данного интервью как целостного текста — исторического и человеческого. Тематика, образный строй, язык, структура текста интервью — все претерпело огромное влияние идеологии.

В силу этого процесс развития поселенческой структуры в советское время приобрел противоречивый характер. С одной стороны, он сопровождался дальнейшим развитием сети сельских поселений, образованием в поселковой сети новых населенных пунктов формировавшегося колхозно-совхозного сектора экономики (центральные усадьбы колхозов и совхозов обрастали отделениями и фермами, в разряд которых относили уже существовавшие села и образовывали новые), с другой стороны, разрушением старой традиционной поселенческой инфраструктуры и гибелью многих поселений.

В период пересмотра многих стереотипов и идеологем советской историографии, устранения монополизма марксистско-ленинской идеологии и партийного диктата в исторической литературе появились слабо аргументированные оценки деревенской «бедноты» и «кулаков», наблюдается утрирование социальной ситуации в крестьянском обществе 1920-х гг. - от идеализации трудового симбиоза крестьянского мира до подчеркивания перманентной классовой борьбы. В начавшемся пересмотре социальной структуры деревни можно встретить категоричное приравнивание бедного полюса деревни к «лодырям», «пьяницам», а зажиточного — к «труженикам».

Наиболее резкий ответ Смотрите также П. П. Канцелярского дал редактор «Бийского пахаря». Илья Ильин, редактор бийской газеты, являлся студентом Московского института журналистики и студентом Пролеткульта, имел опыт журналистской работы и был специально приглашен бийским укомом для редактирования газеты [6, л. 24]. Расценив критику газеты как обвинение в своей некомпетентности, И. Ильин писал П. П. Канцелярскому: «Об инкриминируемых нам обвинениях «в совершенном отсутствии» местной жизни я умолчу.

При общине была открыта школа-приют для девочек, обучением которых занималась послушница Мария - дочь М. В. Чевалкова.

По мере возвышения Московского княжества оно стало составлять серьезную конкуренцию восточной политике Новгорода, постепенно поставив ее под свой контроль.

Критически анализируя многообразные концепции личности в неевропейском мире в целом и в «послеколониальном обществе» в частности, необходимо видеть, что помимо изъянов или достоинств, отмеченных выше, им присуща и такая общая методологическая слабость, как статичность, расчлененность предмета исследований.

Остатки нашей пехоты вместе с комбатом и штабом батальона теперь сосредоточились на противоположной окраине села, а село полностью заняли немцы.

В нашем положении еще был выход. Можно было «удрать» на бронетранспортере, но наш ротный наотрез отказался это сделать. Его ответ тогда врезался мне в память:

Было бы справедливо, как сейчас это сделано, для таких учреждать награды, допустим, «За безупречную службу» или «За отличие по службе», или еще за что-то там, но не давать таким служащим боевые ордена.

А вот противоположный случай. В канун 50-летия Октябрьской революции было награждение активных участников революции и Гражданской войны. Мы их долго разыскивали и потом представляли к наградам.

Разносить прошлое надо с чистой душой и очень осторожно. Недаром говорят: если в прошлое выстрелишь из пистолета, оно ответит тебе из пушки.

Оно нам уже и отвечает!

В 1946-1948 годах я учился в Свердловском политехническом институте, и среди нас был студент, который при чистке автомата в «теплушке» нечаянно (не будем в этом сомневаться) прострелил себе руку и благодаря этому не участвовал в боях, а вот в справке о ранении ему указали, что ранение «связано с пребыванием на фронте». Он получил медаль «За боевые заслуги», но это свое награждение от нас утаил: вероятно, ему было стыдно.

Все как-то сразу стихли и потянулись по своим местам. Я понял, что Михаил в этом обществе не последний человек, ребята его уважают и, наверное, верят ему.

Так я прошел «приписку» у танкистов. И начались боевые будни.

Наша сборная рота заняла оборону на высоте между двумя большими логами, сзади был лесок. Мы отрыли окоп на двоих с одним незнакомым солдатом (здесь, между прочим, почти все были незнакомые) и все удобно приспособили.

Осколком снаряда разбило кожух у моего пулемета, я вытащил замок и далеко отшвырнул его. Бороться с вражескими танками было нечем, и потому весь наш расчет вместе со старшиной отполз за длинный, еще не горевший сарай. Здесь уже собралось около сотни бойцов из разных частей. Стало ясно: мы слишком далеко оторвались от основных наших частей и напоролись на противника. Нужно отступать, но как и куда 1 никто не знал. Мы были в полном неведении относительно расположения наших и вражеских частей, и рядом никого из командиров.

Спокойными были занятия по материальной части и по уставам. Наш командир взвода, лейтенант, простой крестьянский парень, закончивший это же училище, был добр по натуре, прост в общении, и в этом нам повезло. Он часто поручал мне проводить занятия, а сам шел в сторонке - видимо, тоже отдыхал.

Училищем командовал, как мне помнится, полковник Кропачев. Мы, курсанты, видели его редко, на каких-нибудь торжествах или построениях, и это было для нас праздником.

Дойдет очередь и до русских, «придет и наш черед»: от забастовок до вооруженного восстания «всего один шаг». В этом кровавом месиве уже не будет времени разбираться, кто прав, а кто виноват В все одинаково будут отвечать перед «законом автомата». Он же не пощадит никого.

Реорганизация деревни в 1950-1970-е гг. осуществлялась традиционным для советской практики путем — «кампаниями» и отличалась динамичностью.

А. Т. Немчинов вспоминает, что прикрепленность к колхозам не давала людям выбора — платить или не платить: если «держишь скотину, то плати»: «Свиноматку имели право держать, 1-2 овечки. А если овечку держишь, то остриги, шерсть сдай, а потом еще и овчину сдай...». Именно по этой причине, по его же мнению, даже при отсутствии паспортов «всякими неправдами народ уезжал.

В традициях историографии существует согласование историописания с методологиями (теориями), которые, как правило, формулируются общими или универсальными терминами. В советское время методологической монополией в исторической науке являлась формационная концепция, основанная на марксизме; в современной практике вследствие отказа от единой (универсальной) парадигмы и формирования идеи плюрализма сформировался методологический разнобой — теория тоталитаризма, теория модернизма, цивилизационный подход и т. д.