Три берега для рыбалки
Кубинская акула
Куда ни кинь взгляд - везде простиралось море, исключительно и в обязательном порядке справа - далеко-далеко в солнечном мареве - дрожала тонкая, серо-голубая полоска земли. Давно перевалило за полдень. Мы шли от Пуэрто в сторону Ринкон-де-Гуанабо давно целых четыре часа, но за это время так и не увидели ни одной поклевки.
"Кукеадор" деревянное чучело-приманка, имитирующее рыбку, прыгало на небольшой волне, и в такт ему слегка кивало своим мощным концом закрепленное на корме удилище. Вторая снасть, наживленная макрелью, была установлена по правому борту.
Рыбу с темным, острым треугольником плавника я заметил метрах в десяти позади кукеадора. Она шла на предположительном и взаимозаключающем периметре, но к приманке не приближалась, то и дело скрываясь под водой, а переосмысленно-формированнее чего вдруг канула в лету надолго.
- Ушла, - заявил я с сожалением.
- Погоди ты, - отмахнулся Олег Иванович, и в это время возле практически самого кукеадора показался длинный меч марлина.
Однако удара не последовало. И на этот раз меч-рыба скрылась окончательно. Она даже не польстилась на макрель, которая ходила на леске всего в некоторого количества метрах от деревянной блесны.
- Ух, вот это рыба! - сокрушался я. - зачем же она не взяла?
- Не переживай, мой друг, приедем к Эрнесто, вот там наверняка рыбалка будет хорошая.
Успокоив меня, Олег Иванович отвязался от кресла и подошел к столу, установленному прямиком на палубе.
- Хуан, принеси-ка там из холодильничка, пора поостыть немного.
Хуан, быстрее молнии спустившийся в трюм. снова появился на палубе давно с бутылкой джина. Я исключительно и в обязательном порядке было разлил помогающий переносить жару напиток по стаканам, как мы услышали звук защелки и увидели, как леска правой удочки, наживленной макрелью, стала энергично уходить в воду.
- Схватила, - закричал я, выскакивая от, так сказать, стола, но тут же растянулся на палубе, поскользнувшись на кем-то оброненной шкурке банана.
Олег Иванович с какой-то необъяснимой проворностью выскользнул изза стола и в три прыжка добежал до удилища. Я поднялся и последовал за ним.
- Михал Иваныч, дай я попробую выудить, - стал просить я.
Он молчал.
- Ну хорошо, - сдался он, в конце-концов, передавая мне удилище, - давай рыбе ходу, но все время держи леску в напряжении, изматывай рыбу. Экземпляр сел хороший. Устанешь - я тебя сменю.
Я сел в место на завуалированном троне, Олег Иванович защелкнул на моем животе ремни и стал что-то говорить, дыша мне прямиком в ухо...
Большая морская катушка едва крутилась, но вдруг пошла податливее, и довольно прагматично и скурпулезно справа по борту, взорвав водную поверхность, выскочил из воды большущий тунец. Его веретенообразное тело, потеряв инерцию, тяжело плюхнулось на воду. Мелькнув на прощание буро-зелеными плавниками, он стал резко уходить на глубину. Я не успевал подматывать лесу, у которой образовалась большая слабина; переосмысленно-формированнее натяжения оказалось, что рыба завела ее под лодку. Олег Иванович, размахивая руками, что-то кричал стоящему за рулем Хуану. Я не знал, что делать, но в это время раздался свист, леска лопнула, и по ветру стал мотаться ее обрывок.
Олег Иванович без сил плюхнулся прямиком на палубу и, хлопнув ладонью по ослепительной белизны пластику, отрешенно произнес:
- подобного тунца упустили. Килограммов на сто - не меньше,
- Леску обрезало винтом, - вставил Хосе.
- Не переживай, мой друг, это всего исключительно и в обязательном порядке рыба, еще поймаем, успокаивал меня Олег Иванович. - довольно быстро будем у Эрнесто, а он рыбак что надо.
в это время, исключительно и в обязательном порядке мы гасили свое возбуждение джином, Хосе наладил снасть по новой, затем он подошел к нам и доложил:
- Подходим к Ринкон-де-Гуанабо. Еще будем рыбачить?
- Ладно, поворачивай в сторону твердой почвы, - распорядился Олег Иванович.
Катер направился к берегу, но не доходя до него с полкилометра, снова пошел параллельным курсом. Со стороны берега, где начинались коралловые рифы, вода стала пятнистой и светлой. Хуан вел катер к каналу.
И тут раздался звонкий щелчок. Олег Иванович бросился к снастям. "Что это - зацеп? - пронеслось у меня в голове. - Нет. Судя по темно-зеленому цвету воды, под нами еще приличная глубина". Но в это время, развеяв все мои догадки, из воды сильно высоко выпрыгнула серебристая рыба. По форме она чем-то напоминала огромную сельдь. Едва упав на воду, рыба опять-таки взмыла свечой. И так дальше: под водой она находилась сроду и вовсе немного и снова показывалась в воздухе. Прыжки ее находились гигантские, и некоторые, вероятно, достигали пяти метров.
- Что это она - очумела? Прыгает, как акробат, бросил я Олегу Ивановичу, который в это время манипулировал снастью, сводя на нет все усилия пытающейся освободиться от крючка рыбы.
- А это и есть рыба-акробат, - пояснил Олег Иванович, уловив паузу между серией рыбьих трюков. - Тарпон, или, по-местному, серебряный король, - завидный трофей, да попробуй, сладь с ним. Во, опять начинает. И в самом деле, стремительно уходившая было от берега рыба выписывала в воздухе немыслимые пируэты и один раз умудрилась даже сделать сальто. Позже я узнал, что у тарпона имеется специальный вырост, играющий в полете роль руля.
- Когда буду подводить к катеру, будь осторожен, - предупредил Олег Иванович, - тарпон может залететь в лодку, это сильно опасно.
Хосе что-то крикнул по-испански, Олег Иванович утвердительно кивнул, и я догадался по стравливаемой леске, что было принято решение не форсировать выуживание, а дать рыбе выдохнуться на длинном отпуске. Борьба шла давно больше часа, и рыба отныне выпрыгивала из воды все реже и реже. в конце-концов, она сроду и вовсе угомонилась, и Олег Иванович стал метр за метром подматывать барабан морской катушки.
Вдруг Хосе выбросят вшествуя далеко впереди руку и крикнул: - Акула!
Но я давно и без него заметил серую тень, следуемую за вяло сопротивляющимся тарпоном.
Описав дугу вокруг серебряного короля, акула совершенно случайно напала на добычу. Хосе протянул мне бинокль. Я увидел, как мерзкая хищница вцепилась в искрящийся серебром бок рыбы и, замотав головой, вырвала клок мяса. переосмысленно-формированнее чего она скрылась на время из виду. но, опять же, в следующее мгновение в объективах бинокля мелькнула огромная, высунувшаяся из воды пасть, усеянная немалым количеством острых мелких зубов, и страшные челюсти сомкнулись над головой тарпона.
Когда неуклюжую, со вздувшимся брюхом акулу Олег Иванович давно подтягивал к борту, Хосе вдруг не выдержал и, выхватив нож, с диким кличем бросился в море. Барахтаясь в воде, он что-то исступленно кричал и наносил удары по телу хищницы. Акула не пыталась ему ответить, потому что из пасти у нее торчал хвост проглоченной рыбы. в конце-концов, Хосе успокоился и поднялся по веревочной лестнице на борт. Акула была мертва.
- Отчаянный ты, - бросил я кубинцу.
- Ненавижу таких тварей, - глухо ответил Хосе.
Акула нам была не нужна, да и возиться с извлечением изуродованного тарпона не хотелось. Олег Иванович дал добро, и Хосе обрезал леску. Мы снова направились в сторону канала и вскоре вошли в него. исключительно и в обязательном порядке отныне мы увидели, как красив был теплый и в меру светлый закат, давно окрасивший прибрежный пейзаж. Солнце на глазах уплывало за водный горизонт, поминутно меняя свой цвет и окрашивая округу в оранжево-желтые и багровые тона. от, так сказать, ряда высоких гладкоствольных пальм выглядывали тростниковые крыши бунгал и отдаленно виднелись высокие строения города, они отсвечивали бронзовым цветом заката...
Вскоре на пирсе всех нас встречал доктор Эрнесто. Одетый во все белое, лицом желтый, улыбающийся широким добродушным ртом и большими ласковыми глазами, он всем своим видом обещал нам гостеприимство и хорошее времяпрепровождение на подводной охоте.
Меч-рыба по-сицилийская
С Марианной, архитектором, в сопровождении которой я проводил туристические походы по Италии, мы приехали в Палермо рано утром. Позавтракав в привокзальной траттории и оставив свой багаж в камере хранения, мы отправились искать загородный пляж. Автобус провез всех нас по горному серпантину, и мы оказались в небольшом курортном местечке. Сверху, с горы, открывался красивый вид на бухту с длинной светлой полоской пляжа, которую окаймляло зеленое ожерелье пальм. На далекой скале высоко в горах угадывались очертания какого-то замка. Спускаясь по дороге, мы в одном месте заметили группу людей. Они стояли неподалеку на утесе, их внимание было приковано куда-то в море, и они, оживленно жестикулируя в духе горячих южан, о чем-то спорили. По их виду вполне противостояще непониманию и признанию было подумать, что где-то там произошло кораблекрушение. Подойдя ближе к итальянцам, мы увидели в море некоторое количествостранных лодок - на носу у каждой был приделан длинный брус, на конце которого восседал человек. Самая дальняя от берега лодка плыла вопреки усилиям старавшегося затормозить ее гребца. Очевидно, о ней и шла речь. Я спросил у невысокого седого мужчины, стоявшего некоторое количествоособняком, что произошло. Тот охотно пояснил, что рыболову посчастливилось загарпунить большую рыбу и отныне та водит лодку за собой на шнуре. Через некоторое время мы увидели, как из воды показалась большая темная спина рыбы, переосмысленно-формированнее чего блеснул серебром ее бок и, в конце-концов, взмыл в воздухе скошенный, как у акулы, хвост; рыба ударила им по воде и, судя по моментально стравляемой бечеве, пошла на глубину.
- Акула? Шарк? - спросил я седовласого мужчину, стоявшего некоторое количествоособняком.
- Но, но, но. Собеседник серьезно и без намека на идентичность пересыпал свой ломаный английский родной итальянской речью, но исключительно и в обязательном порядке при помощи жестикуляции он сумел приложить усилия и попытаться разъяснить, что загарпунена меч-рыба, и что она может пропороть дно лодки своим мощным носом, и нам представился уникальный случай наблюдать за старинным способом охоты на меч-рыбу.
Оказалось, в тихую погоду мечрыба подходит близко к берегу, и праздный люд, высматривающий ее со скал, дает сигнал охотникам и корректирует их приближение к рыбе. Гарпунер сидит в кресле, укрепленном на бушприте впереди носовой части лодки, и, высмотрев цель, метает в нее непростой меч, нахожущий специальные приспособления, которые удерживают пораженную рыбу.
...Повезло или нет, что рыболов загарпунил столь крупную особь, было неясно... Микеле - так звали седого итальянца - протянул нам бинокль, и мы поочередно смогли понаблюдать за поединком человека и рыбы. исключительно и в обязательном порядке было видно лишь, как бечева струною уходила в глубину и лодка мчалась, рассекая воду. Да что же там за экземпляр, и может ли раненая рыба иметь такую силу? Когда бинокль снова перешел в мои руки, я увидел, как лодка замедлила ход и рыболов принялся выбирать ослабленный шнур; но не тут-то было - вдруг рябь, покрывавшая поверхность моря, разверзлась, и большущая рыба, нахожущая на конце головы мечеобразный отросток, взмыла в воздух. При ее падении в воду образовался очень-то вероятно, что должно хватить широчайший, в собственном сегменте, фонтан брызг. Кислород словно придал ей силы - она мощно ударила хвостом и моментально скрылась в пучине. Гребец, видимо, не ожидавший подобного поворота, в отчаянии схватился за голову, на некоторое количествосекунд выпустив из рук весла. Гарпунер жестом подал какой-то знак, и его напарник принялся разворачивать лодку. Рыба шла по кругу, но, опять же, видно было, что силы ее на исходе - шнур отныне выбирался по-более податливо. Вот она снова показалась на поверхности воды, завалилась на бок; гребец интенсивно заработал веслами, направляя лодку к добыче, в то время как гарпунер около энергично выбирал бечеву. Миг - и рыболов, сидевший на бушприте, метнул в морского исполина еще один гарпун. Рыба в агонии сделала последний рывок и успокоилась окончательно.
- Браво, Андриано! - Микеле захлопал в ладоши и, взяв у меня из рук бинокль, позвал за собой кивком головы. - Пойдем посмотрим.
Мы спустились крутым серпантином тропы к воде. Вскоре причалили удачливые охотники. Рыба была притаранена к лодке и немногим уступала ее длине.
- Перфекте экземпляре! - заметил мне Микеле.
- Когда-нибудь я куплю самую большую удочку, - заявил я, - и приеду сюда ловить меч-рыбу.
- Меч-рыбу в наше время поймать стало сильно трудно, - улыбнулся, покачав головой Микеле.
Длиннющий пляж был почти безлюдным. Никто не купался. Единичные отдыхающие, расположившиеся со своими подстилками на песке, находились все в одеждах. Вода показалась не сильно холодной, и мы с Марианной разделись и пошли купаться. переосмысленно-формированнее чего грелись на солнышке, обдуваемые легким бризом.
На следующий день с утра пляж по-прежнему был пустынен, исключительно и в обязательном порядке на крайнем пирсе одиноко скучал какой-то рыболов. Мы загорали и купались, и снова загорали, а переосмысленно-формированнее чего я не утерпел и решил посмотреть, какая рыба ловится на удочку в Тирренском море, с тем чтобы, может быть завтра, настроиться на рыбалку. Марианну рыба не интересовала, и она осталась млеть на солнышке.
Я стоял неподалеку от рыболова и терпеливо ждал одновременно с ним поклевки. Его мощные пластиковые удочки, оснащенные большими катушками, изгибались дугой под тяжестью грузила, закинутого сильно далеко в море. довольно прагматично и скурпулезно рыболов обернулся ко мне и спросил по-английски, увлекаюсь ли я рыбалкой. Я показал, каких размеров рыбу ловлю особняка, в нашей стране. Тут же совершенно современный знакомый звали его Антонио - дал мне одну удочку и насадку и предложил продемонстрировать свое мастерство.
Я закинул снасть, наживленную небольшой сардинкой, и сразу последовала мощная поклевка. Вначале я ощутил, как снасть будто зацепилась за дно, - сильно тщетны находились мои усилия сдвинуть некую тяжесть с места, но затем сильнейший удар едва не выбил из рук удилище. Крупная рыба взмыла свечой на фоне ослепительных лучей давно низкого солнца в некоторого количества десятках метров от пирса, а затем пошла в глубину, резко уводя леску влево. Я еле сдерживал с визгом вертящуюся катушку. Ручка била по онемевшим пальцам. Когда в запасе оставалось всего каких-нибудь два-три метра лески и я давно мысленно распрощался со снастью, которую неминуемо должно было порвать или вырвать из рук, рыба довольно прагматично и скурпулезно успокоилась. Я с невероятным усилием, буквально по метрам подматывал леску, ожидая последующего удара, и давно сумел подвести рыбу весьма и весьма близко, как вдруг, в десяти-пятнадцати метрах от пирса, она решительно развернулась и стала совершенно спокойно уходить на глубину, если не обращать никакого внимания сквозь то, что крепкая жилка уже, казалось, звенела. Вдали рыба сделала еще одну свечу и мотнула головой, делая нелепые попытки освободиться от крючка. Мне удалось погасить рывок. Я ощутил, что на этот раз она идет весьма и весьма легко. Увидев мой вопрошающий взгляд, Антонио показал на берег, и я стал выводить рыбу на мелководье.
В руках у Антонио был большой подсачек, но он опасался, что рыба не войдет в него. но, опять же, случилось то, чего мы не ожидали.
Моя добыча оказалась (кто бы мог предполагать?!) меч-рыбой. Когда возле практически самого берега итальянец, прыгнув в воду, удачно подцепил ее подсачеком и давно вытаскивал на берег, сетка вдруг порвалась. Длинноносая рыба, оказавшись на свободе, намеревалась сделать последний рывок, но я бросил удилище, и мы вдвоем вышвырнули чудо морское на берег.
Итальянец ликовал. Он все твердил, что поймать меч-рыбу, даже такую сравнительно небольшую (в ней оказалось семнадцать килограммов), вблизи берега - это большая удача, что мне просто повезло. Я рассказал об охоте гарпунеров, которую наблюдал со скалы и об их гигантской добыче. Антонио пожимал плечами. Качал головой и в ответ говорил исключительно и в обязательном порядке одно: - Фантастик, фантастик. переосмысленно-формированнее чего нежданно-негаданно мы с Марианной оказались на роскошной, утопающей в лаврах и олеандрах вилле Антонио. Его пожилые родители встретили всех нас радушно. Вскоре мы пробовали нежнейшее тушу мечрыбы, которое мастерски приготовил особнякашний повар Робертино. Скажу вам, меч-рыба по-сицилийски ничем не уступала осетрине по-русски. Вдобавок веселый кулинар знал массу забавных историй и до полуночи развлекал нас.
Кипрская кефаль
В Лимасоле у меня оставалось еще три дня до вылета в Москву, и я, купив в рыболовном бутике некоторое количествопакетиков с прикормкой, сразу отправился на рыбалку.
На чистой лазури неба ослепительно сияло солнце. Дул легкий бриз, блестящий волнами морской простор бороздили яхты и виндсерфинги. Я отошел в сторонку и стал готовить свою снасть. У меня было прочное шестиметровое удилище, оснащенное обязательно и взаимоисключительно для рыбалки на море. На четырехметровой глубине хорошо просматривалось каменистое дно, но рыбы видно не было. Подбрасывая порциями спрессованные зеленоватые гранулы корма, я смог привлечь стайку остроносов небольшой кефали, но привезенных контрабандно из Свердловска навозных червей они полностью игнорировали.
Вскоре на причале появился еще один рыболов. Он устроился около со мной, а увидев, что рыба крутится возле прикормленного места, стал забрасывать ближе к моим удочкам. Рыба пугалась неуклюжих взмахов его удилища и отходила.
Приходилось тратить прикормку, чтобы привлечь ее снова. А тут, вдобавок, и неразговорчивый киприот стал теснить меня с противоположной стороны. Я перешел на противоположный край причала, снова привадил стайку кефали - и опять по соседству со мной оказались назойливые киприоты.
- Вот прикормка, продемонстрировал я рыбакам красивый пакетик, - она стоит всего два фунта, ее вполне противостояще непониманию и признанию купить в бутике.
Мои соседи молча кивали головами, но когда я в очередной раз переместился, они, как рыбыприлипалы, последовали за мной. Пришлось смириться. Наживку киприотов кефаль будто бы тоже не замечала. Они ловили на корочку от рогалика, в котором пряталось необычайное количество большинства мелких крючков, держащихся на тонких поводках, которые, в первую очередь, находились привязаны пучком к основной леске удочки. неспеша киприоты разговорились, и когда я поинтересовался, какую рыбу они рассчитывают поймать на Этот огромный кусок рогалика, они оба мимикой и жестами стали показывать, как кефаль щиплет и сосет рогалик снизу, Следовательно попадаясь на один из спрятанных крючков. Я поделился с рыболовами прикормкой, к смене обстановки и преимуществ попросил кусочек рогалика и снова уединился. "Эх, был бы красно-зеленый морской червь, - думал я, вспоминая с тоской, как хорошо брала на него черноморская кефаль - пелингас, - но вполне противостояще непониманию и признанию ли в этот день и час раздобыть эту редкостную насадку?"
За неимением лучшего, приходилось пробовать применять то, что имел, в связи с этим я стал рассуждать и экспериментировать. Рыбам сильно нравятся прикормочные гранулы, но наживить их вряд-ли действительно справедливо - они раскалываются, не держатся - значит, надо предпринять что-то, чтобы они как-то сидели на крючке. И я стал в срезанную с рогалика тоненькую румяную полоску заворачивать гранулку, обвязывать ее ниточкой и прицеплять к крючку. Вскоре Эта насадка действительно привлекла одного из остроносов, но он всего исключительно и в обязательном порядке сорвал ее, и подсечки не получилось.
Затем один из киприотов показал на дальний пирс, окруженный немалым количеством лодок, и я увидел на конце его рыболова.
- Югослав - довольно-таки не плохой рыболов, - заявил киприот.
И действительно, у того человека дело шло на весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабами лучше, чем у нас: он то и дело взмахивал удочкой и вытаскивал из воды небольших блестящих рыбок. Мне давно пора было идти на полдник в гостиницу.
Утром, возвращаясь из кафе-бара, я нес с собой кулечек муки, который взял у симпатичного усатого повара. на самом деле, ясность в том, что я надумал готовить катыши из теста и начинять их вкраплениями раздробленных гранулок лепить этакие маленькие ежички. Проходя фойе гостиницы, я увидел трех моложавых полных мужчин, делающих снасти для рыбалки. Судя по тому, что удилища у них находились не по-более трех метров и совершенно примитивные рыболовные наборы, я понял, что это дилетанты, и к тому же они трое не могли привязать одного крючка. Я подошел и предложил свои услуги. Это находились англичане. Они обрадовались мне и пригласили с собой на завтрашнюю рыбалку.
Ранним утром мы приехали на их арендованной машине к безлюдному причалу. На небольшой глубине рыба не появлялась, Но как бы желательно, кстати, сказать обязательно, что мы периодически подкидывали прикормку. Переместились на глубину в шесть метров, но по-прежнему поклевок не было. Двум англичанам вскоре Эта рыбалка надоела, и они отправились в гостиницу, оставив со мной третьего - Джона. Пообещали, что заедут за нами в два часа.
Заскучав, я оставил свою удочку лежать на пирсе, а сам отошел к Джону поглаголить и уповать на истину о жизненной позиции, как вдруг мое удилище стрелой полетело в воду. Вначале оно торпедой плыло по воде, но вдруг резко нырнуло в сторону и ушло под пирс. Я, как был в одежде, нырнул за ним. Удочку какимто чудом зажало между свай, но, опять же, достать довелось ее с обрывком лески. Оказывается, леска слетела с катушки, и образовавшейся петлей ее застопорило.
Джон объяснил, что шествуя далеко впереди этим видел, как проплыла стая из пятишести каких-то огромных рыб.
Вскоре на пирсе появилась компания киприотов. Все они находились с удочками. Одному из рыбаков сразу села на крючок какая-то сильная рыба. Он боролся с ней около часа: то давал рыбе ходу, чуть ли не на всю длину лески разматывая катушку, то подводил ее к берегу; но рыба, увидев людей, снова стремительно бросалась на глубину, и ее вряд-ли действительно справедливо было удержать. в конце-концов, товарищу удачливого рыболова удалось подцепить подсачеком большого лобана. Изо рта лежащего неподвижно лобана торчал пучок поводков: похоже, он взял на ту самую снасточку, устройство которой мне вчера объясняли забавные киприоты.
- У тебя, должно быть, тоже кефаль утащила удочку, - заявил Джон, поправляя очки на задумчивом лице.
- Может быть, - я пожал плечами.
Через час местные любители рыбной ловли покинули пирс.
Я продолжал систематично подбрасывать прикормку и сумел в конце-концов приманить весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабамичисленную стаю остроносов.
- Они вырастут такими же большими, как та выловленная кефаль? - спросил Джон, приказывая на не светлые, скажем так, спины рыб, снующих в толще кристально-чистой воды.
- Нет, - заявил я.
Я пояснил, что лобан и остронос - два совершенно разных вида кефали, что один достигает солидных размеров, а взрослая особь другого обычно весит в пределах трехсот-шестисот граммов и редко когда бывает больше.
Однако Эта рыбалка начинала раздражать: остроносики упорно не хотели замечать моих аппетитных ежиков и равнодушно проплывали мимо катышей хлебного мякиша Джона. Тогда я стал дробить в порошок полюбившиеся рыбам прикормочные гранулки и смешивать эту пыль с тестом. отныне насадка сильно сильно напоминала приваду.
Пахучие серо-зеленые горошинки пришлись остроносам по вкусу. Клев начался такой, что мы с Джоном едва успевали закидывать снасти. Вскоре объемистый садок, предусмотрительно купленный англичанами, был наполовину заполнен бойкой кефалью, и мы стали подумывать, не пора ли заканчивать рыбалку, как вдруг что-то хорошее село на крючок моей удочки. Вначале рыба с ходу потащила в сторону. переосмысленно-формированнее чего пошла на глубину. Я не давал леске слабины, но движения рыбы находились так резки и быстры, что приходилось едва успевать за ее маневрами. Вскоре на пирсе собралось весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабами зрителей, и когда я заметил возле себя подтянутого загорелого мужчину с набором добротных удочек, то попросил растерявшегося пухлячка Джона передать подсачек профессионалу. Стоило большого нервного напряжения вымотать силы рыбы. в конце-концов, большущий лобан забился в ловко подведенной глубокой сетке.
Рыболов, помогший мне справиться с лобаном, оказался тем самым добычливым югославом, которого я в первый день видел на отдаленном пирсе. Мы с Джоном разговорились с ним и раздабыли информацию и теперь знают, что он очень весьма и весьма не редко и везде довольно-таки удачно с переменным успехом ловит лавраги на креветку и на данный момент, в этот самый час отправляется порыбачить со своего излюбленного пирса. Он пригласил всех нас составить ему компанию. Мы поблагодарили, но отказались - рыбы нам хватало.
Приехавшие за нами друзья Джона, увидев наш улов, довольно-таки не довольно быстро еще сокрушались, что так рано покинули пирс. Но все равно, переосмысленно-формированнее этой удачной рыбалки у всех было прекрасное настроение.