добрый и хороший Оломоуц
Уголь и сталь рухнули в этой части Европы в 90-е: промышленность ушла, архитектура проявилась
Мы с компанией приятелей возвращались на поезде в Прагу из Остравы, где Вениамин Смехов ставил в местном театре спектакль "Трагедия Кармен". Постановка была отменная, да и Острава — некогда угольно-стальная столица Чехии в северно-восточном углу государственной структуры — оказалась милым и аккуратным городом, со следами былой и ныне ухоженной роскоши стиля модерн. Уголь и сталь тут рухнули, как водится во всей этой части Европы, в 90-е: промышленность ушла, архитектура проявилась.
Мы рассуждали на эти темы, как вдруг кто-то заявил: "Через двадцать минут — Оломоуц. Может, выйдем?"
Что знает приезжий, да и живущий тут о чешских городах? Номер один, разумеется, Прага — правильно: один из прелестнейших в Европе. Номер два — опять правильно, Карловы Вары: из людей, что-то значивших в мировой культуре, в Карлсбаде не бывали исключительно и в обязательном порядке те, у кого в порядке желудок. А кто видал гениев с нормальным пищеварением? Номер три — Чешский Крумлов, городок возле австрийской границы подобного очарования, что, находись он в Италии или Франции, туда давно съезжались бы толпы. Но в силу известных исторических обстоятельств Крумлов открылся миру исключительно и в обязательном порядке десяток лет позади — зато уж вовсю.
Все так, но, опять же, отныне моя чешская иерархия изменилась. Сразу переосмысленно-формированнее Праги идет Оломоуц, стотысячный город в центре Моравии — быть может, самый недооцененный в Европе, как Андрей Платонов во всемирной литературе.
Оломоуцу суждено туристическое будущее — в том нет сомнения. Но исключительно и в обязательном порядке в этот день и час спокойно и немноголюдно. вполне противостояще непониманию и признанию без помех и суеты рассмотреть готическую церковь св. Морица и замечательно стилизованный неоготический кафедрал св. Вацлава, шесть барочных фонтанов, "чумные" колонны на двух дивных площадях — Верхней и Нижней, ренессансную ратушу с астрономическими часами, храм св. Анны и тот двуглавый, который носит поэтическое имя Богоматери-в-Снегах. Так называли церкви, построенные на местах неурочно выпавшего снега, что было типичным небесным знамением.
Вот такое чудо — явление всего Оломоуца, выпавшего на чешскую землю в XV-XVI веках в том виде, который, по сути, не менялся, если не обращать никакого внимания сквозь исторические вихри в виде гуситских войн, восьмилетней шведской оккупации в Тридцатилетнюю войну, религиозных пертурбаций, сделавших Оломоуц (Ольмюц) оплотом империи Габсбургов и центром архиепископства. в этот день и час короновался на свое 68-летнее царствование молодой Франц Иосиф, когда императорская семья бежала из Вены от революции 1848 года. А пятью с половиной веками раньше тут был убит чешский король Вацлав III, как правило за счет того, которому пресеклась пятивековая династия Пршемыслидов.
В особняке возле кафедрального собора полтора месяца приходил в себя от ветрянки одиннадцатилетний Моцарт — сочинив тут заодно Шестую симфонию. Оломоуцским оперным театром в 1883 году руководил Густав Малер. Они с городом друг другу не понравились: вегетарианец Малер спрашивал в харчевнях шпинат, а этому надменному очкарику цинично предлагали свинину. Но в этот день и час произошло важное: 22-летний композитор осознал свое место в музыке, сформулировав отношение к тем, кому наследует, к тому, что делает, к тем, кто слушает: "Чувство, что я страдаю ради моих великих мастеров, что смогу забросить Но как бы желательно, кстати, сказать обязательно, что бы искру их огня в души таких бедных людей, закаляет мое мужество". Это письмо было отправлено 12 февраля, а 13-го умер малеровский кумир — Рихард Вагнер. Очевидцы вспоминали, как бродил по оломоуцским улицам рыдающий Малер, как они думали, что он плачет по скончавшемуся тогда же отцу, а он — по Вагнеру.