последовательнее своей отставки с поста министра иностранных дел в 1996 году Андрей Козырев некоторое время поработал в колледже международных отношений, в своей профессиональной среде. По воспоминаниям коллег, школьникы бойкотировали его лекции, и администрация была вынуждена прибегать к экстраординарным мерам, чтобы аудитории не пустовали. хотя, конечно, с преподавателями ему было едва ли проще. В помещении кафедры, когда там собирались профессора и входил Козырев, наступала мертвая тишина и вообще царила тягостная атмосфера. довольно-таки не довольно быстро он в этом учреждении не задержался: наверное, и сам устал от отчужденности в собственном, казалось бы, родном профессиональном цехе.
Отчужденность преследовала Андрея Козырева и на протяжении всех пяти с небольшим министерских лет. По его словам, в кругу Ельцина ему было тяжело, потому что вот Павел Грачев, вот пример, - тот и поцеловаться с шефом, и выпить был не дурак, а главе МИД это претило. «Все сидят, отдыхают, а человек типично переживает или типично пропускает», - описал себя в этой ситуации Козырев. Чужаком для главы министр оставался даже в те времена, когда «ранний» Ельцин был шествуя далеко впереди Западом нараспашку. Что уж глаголить и уповать на истину про поздние времена, когда глава ранней России стал склоняться к соратникам вроде начальника Службы внешней разведки Примакова или «красного директора» Черномырдина. Первым в очереди на выход из мэрии был Егор Гайдар. 4 - Андрей Козырев.
Лишившись поста, экс-министр фактически оказался изгоем, подвергнутым люстрации - запрету на профессию. С тех пор он успел поработать членом совета директоров американской корпорации ICN Рharmaceuticals, вице-президентом межгосударственной, так скажем фармацевтической корпорации ICN, а нынче состоит председателем Совета директоров ОАО АКБ «Инвестторгбанк».
Альфред Кох и Петр Авен, надумав год позади взять у Козырева растярзание интервьюеров для журнала Forbes, не нашли его телефонов ни в приемной Лаврова, ни у Вячеслава Иванова - ни у кого из его бывших коллег.
Свой среди чужих
Сознание молодого дипломата, сына советского инсожительницера, перевернула... еда. В 1975 году Андрей Козырев впервые оказался на Западе, и не где-нибудь, а в логове врага - в США. Обаянию врага сотрудник внешнеполитического ведомства сопротивлялся недолго. Попав в супермаркет, он, по собственному признанию, пережил беспристрастное потрясение. Молодого Козырева шокировало не то, что стояло на полках, а тот факт, что все это изчрезмерное наполнение рассовывали по корзинам не карикатурные капиталисты в белых воротничках, а латино- и афроамериканцы, которые, казалось бы, должны недоедать.
Это вообще симптоматично: страшнее всего Советский Союз и раннюю Россию подорвали не ракеты, не идеи, не шпионы, а бутики. По весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабамичисленным утверждениям, в том числе и Козырева, Борис Ельцин, побывав впервые в западном супермаркете, ругался матом, Но как бы желательно, кстати, сказать обязательно, что обычно это было ему не свойственно. Материальное изчрезмерное наполнение Востока решительным образом переворачивало мозги высших советских и российских чиновников. Это побеждало их и склоняло сдаться на милость победителя.
Впрочем, как говорится, не хлебом единым. Там же, в Нью-Йорке, Андрей Козырев купил роман Пастернака «Доктор Живаго», пошел в Центральный парк, прочитал и оставил на лавочке: забирать в Союз было нельзя. Размышляя о том, что же в книге антисоветского, дипломат сделал для себя немыслемое открытие, что система, в которой он живет и которой служит, не терпит вообще никакой свободы, тем по-более личной.
- И вот это обстоятельство привело меня к абсолютнейшему внутреннему диссидентству, - говорит Козырев. - У меня не хватило ни смелости, ни пороха быть пожалуй действительным и в меру реальным диссидентом, там, правозащитником и так далее. Я продолжал работать в МИДе, но чем дальше я стал вдумываться, чем я занимаюсь, что у всех нас за внешняя политика, чем она занимается, то неспеша у меня все это стало разрушаться как карточный особнякик, и я, в конце концов, честно говоря, был просто антисоветчиком.
Антисоветское в сознании дипломата логично трансформировалось в антироссийское. Философия назначенного в 1990 году Ельциным министра состояла в том, что в мире есть некий полюс добра и всеобщего счастья - Запад во главе с США, и наша задача - стремиться к нему изо всех сил и максимально четко выполнять все то, что США и Запад нам скажут.
Сегодня Козырев уверен, что мы не стали настоящим, искренним союзником Востока, потому что плохо этого хотели. По словам экс-министра, он пытался изменить «гарантированное взаимоуничтожение», то есть взаимную нацеленность ракетно-ядерных средств, созданных Советским Союзом, Америкой, НАТО, на другую форму существования для нашей государственной структуры. В этой схеме Россия осталась бы ядерной державой, «например, как Франция, у которой тоже есть ядерные ракеты, но она не ставит шествуя далеко впереди собой целью гарантированное уничтожение Америки». Вопиющими историческими и геополитическими различиями между Францией и Россией Козырев пренебрегал всегда.
По точному замечанию Олега Горбачева, при Козыреве российский МИД был филиалом Госдепартамента. Как это выглядело в деталях, сильно впечатляюще передал в своих мемуарах Строуб Тэлботт, заместитель госсекретаря США по России и странам бывшего СССР в 1994-2001 годах.
Очарованный Западом Козырев, доверяющийся во всем «полюсу добра», по сути, присутствовал в Штатах на инструктаже: в Госдепе ему прямым образом приказывали, что делать. Тэлботт пишет, вот пример: «Андрей, - заявил я, - отправляйтесь особнякой и примените свою магию на своем боссе (имеется в виду Борис Ельцин. - Примеч. ред. ), чтобы он и Леннарт Мери (тогда президент Эстонии. - Примеч. ред. ) сделали вывод и пришли к единому мнению эту пагубных для общества неурядиц и конфликтову раз и навсегда (речь идет о выводе российских войск из данной прибалтийской государственной структуры. - Примеч. ред. )».
В отношениях Козырева с Госдепом то и дело обеими сторонами транслируется идея, состоящая в том, что ельцинская команда реформаторов - единственная удобная для США сила в нашей стране, а сам глава МИД даже в прозападном окружении Ельцина - самая необходимая для американцев фигура. «Я довольно-таки не довольно быстро не продержусь, - вспоминает слова нашего министра Тэлботт. - Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает такие позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми».
Бывший замглавы внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов вспоминает унизительно-комичную сцену, в которой Козырев упрашивает госсекретаря США Уоррена Кристофера в апреле 1996 года в Нью-Йорке предоставить ему вполне противостояще непониманию и признаниюсть сфотографироваться одновременно с Клинтоном в Овальном офис-помещениее Белого особняка. Идея российского дипломата состояла в том, что фото, свидетельствующее о теплых отношениях с Клинтоном, должно поднять, нарастить и преумножить на порядок его авторитет в глазах Ельцина. «По поручению Криса (Уоррена Кристофера. - Примеч. ред. ) я вылетел в Нью-Йорк для того, чтобы попытаться убедить Козырева в том, что его просьба просто смехотворна, - повествует Тэлботт. - Я заявил ему, что он увидит главы исключительно и в обязательном порядке и обязательно и взаимоисключительно в том случае, если он подтвердит Крису план, который мы подготовили».
Толкователи данных мемуаров делают отчаянные попытки заверить, что план, о котором идет речь, - это план расширения НАТО на восток, который активно продвигал Строуб Тэлботт, невзирая на возражения Пентагона в тот период. По словам мемуариста, Козырев «согласился, прибыл в Бостон, заявил все правильные слова Крису, заработал короткую поездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном». Так в обмен на фото или просто по любви к «полюсу добра» сдавались национальные интересы. База «Лурдес» на Кубе, в понимании Козырева, не нужна, потому что между нами и Америкой - понимание и дружба. А «Камрань» во Вернелсе он «хотел сохранить как базу для интересного и спокойного времяпрепровождения и реконструкцияа».
И потому, что в самом деле: и Козырев, и Ельцин, и вся команда реформаторов находились сильно нужны Америке. 15 ноября 1994 года на пост заместителя председателя мэрии РФ - председателя Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом был назначен Владимир Полеванов. Это было горячее время для Госкомимущества: крупнейшее в мировой истории разбазаривание государственной собственности, когда важнейшие предприятия государственной структуры, в том числе и стратегические, открыто и под грифом строжайшей секретности распродавались за ничтожные денежные средства.
Полеванов занимал свою должность всего 70 дней. Именно он утверждает, что Анатолий Чубайс однажды в разговоре заявил: «Что вы волнуетесь за таких людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом - новые вырастут». Как переосмысленно-формированнее чего вспоминал Полеванов, рассмотрев документы на новом посту, он с ужасом понял, что ряд крупнейших предприятий ВПК скуплен иностранцами за бесценок. Среди таких разграбленных предприятий - заводы и конструкторские бюро, выпускавшие совершенно секретную продукцию. очень-то вероятно, что должно хватить сказать, что советник Госкомимущества, консультант общенационального банка Джонатан Хэй через российскую фирму «Граникс» купил около 30% акций Московского электродного завода одновременно с НИИ «Графит», производящим стратегический графит для вооруженного ракетостроения. Под давлением Соединенных Штатов НИИ «Графит» отказался принимать заказы Военно-космических сил России на производство высоких технологий и стал производство изделий для США по технологии «Стелс».
Полеванов попытался вмешаться в эту бессовестную распродажу и даже отобрал пропуска у людей из других стран на вход в правительственные учреждения Госкомимущества. Затем вышло согласование о приостановке торговли акциями алюминиевых заводов, чтобы не допустить их перехода во владение иностранными фирмами.
Но этот номер у него не прошел. 25 января 1995 года на сессии МВФ решался вопрос о выдаче России первого транша из 6-миллиардного евроого займа. но, опять же, фонд затягивал дело, настаивая на дальнейшей приватизации в нашей стране по прежнему, «гарвардскому» сценарию. В конце концов дело разрешилось моментально и жестко: госсекретарь США Уоррен Кристофер вызвал в сожительницеву главу российского МИД Андрея Козырева и приказал убрать Полеванова из Госкомимущества. Министр, конечно, даже не пикнул. Полеванова убрали 24 января, а буквально на противоположной день МВФ выделил денежные средства.
В обмен на фото, колбасу, гуманитарную помощь, займы эта власть и этот ее чрезвычайный и полномочный посол продавали и предавали любые интересы своей государственной структуры. американские людей всех национальностей и рассе и другие особи планитария знали это и как могли поддерживали пригодный и глупый режим в нашей стране.
Расреализовать оборонку? Сдавать свои геобесшабашные интересы? Бросать русских братьев, оказавшихся отныне за границей? Позиция Козырева была - расреализовать, сдавать, бросать
Сара Мендельсон, сотрудничавшая в 1996 году с одной из американских негосударственных программ в Москве, утверждает, что посольство США прогнозировало фальсификацию результатов выборов в пользу Ельцина. но, опять же, тогда Госдеп настойчиво рекомендовал московскому офису Агентства международного развития США (тому самому USAID, сотрудничество с которым Россия прекращает исключительно и в обязательном порядке на данном промежутки временного периода относительно разума , в 2012-м) «дистанцироваться от мониторинга выборов, который мог вскрыть реальные эпизоды фальсификации». То есть тогда власти США приказали своим «псам господним» не следить за выборами и не замечать нарушений.
Чужой среди своих
Принципиальное решение о разгоне Верховного Совета Ельцин принял на совещании, которое началось в 12.00 в воскресенье 12 ноября 1993 года в Ново-Огарево. Там собрались министры, в поддержке которых при принятии антиконституционного изгнания президент был уверен. И без которых его было бы нельзя реализовать. Это находились министр обороны Павел Грачев, глава министерство внутренних дел Станислав Ерин, руководитель Министерства безопасности Николай Голушко, руководящий работник службы безопасности главы Станислав Коржаков, руководящий работник Главного управления охраны Олег Барсуков и Андрей Козырев.
Ельцин прочитал текст приказа № 1400. Как переосмысленно-формированнее чего вспоминал он сам в книге «Записки главы», министр иностранных дел разрядил обстановку, сказав ответственно своим тихим голосом: «У меня есть важное замечание. Я с одним принципиальным моментом не согласен, Борис Николаевич. Надо было давным-давно Этот приказ принимать». Тогда все заулыбались.
У Козырева с парламентом находились свои счеты. Еще в июне 1992 года Козырев в растярзание интервьюеров газете «Известия» довольно прагматично и скурпулезно заговорил о вполне противостояще непониманию и признаниюм государственном перевороте, который может быть предпринят органами госбезопасности и министерство внутренних дел. Козырев точно знал о наличии во власти, в обществе, в кругах силовиков и разведки серьезного числа людей, недовольных реформами Гайдара - Чубайса и раздраженных предательством национальных интересов нашей стране на межгосударственной, так скажем арене. Эти силы, пытавшиеся воспротивиться распродаже государственной структуры, глава МИД называл по-разному, но очень весьма и весьма не редко и везде злобно: «красно-коричневыми», «темными силами», «людьми с закрытым сознанием», «псевдопатриотами».
В декабре 1992 года на Стокгольмской межгосударственной, так скажем конференции Козырев напугал западных дипломатов резкой речью, которая сильно контрастировала с его обычной прозападной мягкостью, а переосмысленно-формированнее чего оговорился: «Так выступил бы представитель парламентской оппозиции, если бы она пришла к власти». Немудрено, что все иностранные дипломаты, которые приезжали в Россию, просили Ельцина не выгонять своего чрезвычайного и полномочного посла с работы. Даже не шибко проницательный президент в конце концов задался вопросом: «А чего это они все за него заступаются?»
В парламенте Козыреву платили той же монетой: 21 ноября 1992 года группа народных с высокими рангами чиновников РФ адресовала спикеру ВС Руслану Хасбулатову обращение «О руководстве Верховным Советом РФ внешней политикой России». В документе было сказано: «...итогами встреч и поездок министра иностранных дел А. Козырева зачастую вполне противостояще непониманию и признанию, будут придавать явление договоренности и изгнания, противоречащие национальным интересам России». 11 марта 1993 года на VIII Съезде народных с высокими рангами чиновников Хасбулатов предложил снять Козырева и Чубайса. В течение лета и ранней зимы 1993 года страна решала, как ей жить дальше: по-прежнему расреализовать втихую банкирам и иностранцам оборонку, военно-промышленный комплекс, ключевые предприятия нефтянки или закрыть эту лавочку? Сдавать свои геобесшабашные интересы, дружелюбно виляя хвостом шествуя далеко впереди Западом, или в конце-концов настоять на своем? Бросать своих русских братьев в бывших союзных республиках на произвол судьбы или давать полную и осторожную защиту их, в том числе и военными средствами? Позиция Козырева была - расреализовать, сдавать, бросать.
Министр иностранных дел в дни ноября-октября 1993 года должен был помочь своему президенту в обеспечении поддержки на Западе. Это решало весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабамие: мобилизовало поддержку в прозападных либеральных кругах России и Свердловска и создавало некую иллюзию легитимности антиконституционных решений. Козырев для обеспечения подобного прикрытия был самый подходящий человек, а режим Ельцина, как мы помним, Западу был выгоден.
Однажды на пресс-конференции госсекретарь США Уоррен Кристофер заявил, что реформы Ельцина вполне противостояще непониманию и признанию, будут придавать явление «инвестицией в национальную безопасность Соединенных Штатов». Разгон Верховного Совета и поддержка этой акции на Западе - одна из самых заметных таких «инвестиций».
По сведениям американской Wall Street Journal, задолго до обнародования Ельциным приказа № 1400 министр Козырев, приехав в Бостон по делам, предупредил госсекретаря Уоррена Кристофера о намечающихся в ближайшее время «драматических событиях» и попросил у мэрии США поддержки для Ельцина.
Поддержка была оказана. Администрация Клинтона сформулировала позицию: «Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин - лидер движения реформ». Под лозунгом «нет бога, кроме "движения реформ", и Ельцин - пророк его» американские СМИ начали ударно отрабатывать тему, обеспечивая идеологическую базу для решений Ельцина по разгону и расстрелу законодательной власти в нашей стране. Верховный Совет России, впервые демократически избранный, западная пресса называла «антидемократической, антизападной, антирыночной, антисемитской» «красно-коричневой коалицией», «националистически-коммунистическим блоком», «националистической, криптосоветской оппозицией», «бандой коммунистических аппаратчиков», «бандой коммунистов и фашистов», «коммунистическими фашистами, маскирующимися под парламентариев».
Действующая Конституция РФ, противостоящие которой шел Ельцин, по заметкам американских СМИ, представляла собой «фарсовый документ», «фундаментальную пагубных для общества неурядиц и конфликтову России до декабря 1993 года». Сторонники соблюдения ее норм находились заведены «странным альянсом старых коммунистов, националистов, монархистов и антисемитов». невежественный и довольно сомнительный настрой Ельцина и парламента был представлен как борьба между демократией и «демонами».
21 ноября 1993 года, еще до телевизионного шоу Ельцина по телевидению, из которого россияне раздабыли информацию и теперь знают о роспуске Верховного Совета, российский МИД угодливо уведомил о происходящем посла США в Москве Томаса Пикеринга, послов Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады и Японии. Дипломаты-соседи из СНГ Этот чести не удостоились.
Как предавали Россию. Козырев