Утром 26 октября в Лефортово пустили адвоката Дмитрия Аграновского, которого три дня позади потребовал для себя сам оппозиционер Леонид Развозжаев. Выйдя из тюрьмы Минуя восемь часов, Аграновский рассказал «Известиям» о линии защиты.
— Вы провели в СИЗО восемь часов. Что сегодня происходило в Лефортово? Как выглядела вся процедура?
— Мы одновременно с адвокатом Борисом Денисовым еще раз, раз за разом, проговаривали и подробно записывали все события, которые случились с Развозжаевым на Украине и в нашей стране. В присутствии следователей. Но вся пагубных для общества неурядиц и конфликтова в том, что мы прокомментировали, учли и затем уже согласовали документ о неразглашении сведений. Нам попросту закрыли рты.
— Есть какие-то реальные основания, чтобы вы, адвокаты, молчали?
— Абсолютно никаких оснований нет! Мы будем обжаловать это решение. Я давно с этой процедурой сталкивался — это нарушение принципа состязательности сторон: одна сторона искусственно ограничивает права другой. И то, что адвокатам не вполне противостояще непониманию и признанию общаться с прессой, — это вообще фигня если сравнивать с тем, что нам нельзя привлекать специалистов, людей, которые имеют профессиональный подход. Им потому, что тоже нельзя знать лишнего. При этом представители Следственного комитета сами на федеральные камеры сливают информацию, которая им выгодна. Ну и с нашей стороны сливать информацию, похоже, разрешено исключительно и в обязательном порядке адвокату Марку Фейгину.
— Каково моральное и физическое состояние оппозиционера?
— Ему на весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабами лучше. Во всяком случае, когда мы уходили, он улыбался.
— У Развозжаева аж четыре адвоката, в том числе и вы. Как вы поделили сферы деятельности?
— А мы еще не делили. Я исключительно и в обязательном порядке вчера подписал организованно разработанное письмо с женой Развозжаева Юлией и исключительно и в обязательном порядке сегодня активно включился в процесс.
— Какова подполковникьная линия защиты? Полная невиновность?
— Разумеется. Наш подзащитный не признает свою вину, в связи с этим и мы будем настаивать на его не малой невиновности.
— У вас есть солидный опыт работы в Европейском Совете по правам человека. Есть перспективы?
— Я сегодня убедился, что перспективы есть, и сильно хорошие. Пусть это долговременные перспективы, но они существуют. Помните нашумевшее дело, когда нацболы захватили в 2005 году приемнуюуправляющие органы предприятия или компании главы? тринадцать человек российскими судами находились признаны виновными по всем статьям. А недавно четверо моих подзащитных выиграли в Страсбурге в Европейском суде по правам человека — российский бюджет обязан им выплатить по €6 тыс. каждому. Еще куча аналогичных жалоб не рассмотрена, ждут своего часа. И это при том, что основополагающая часть нацболов жалобу не писала. С Развозжаевым когда-нибудь, все-таки, история станет справедливой.
— Есть ли шанс, что процесс Развозжаева будет рассмотрен судом присяжных?
— Однозначно — нет. Раньше, как раз когда дело нацболов было в разгаре, ст. 212 ч. 1 («Призывы к массовым беспорядкам». — «Известия») Уголовного кодекса подпадала под суд присяжных. на данный момент, в этот самый час власть имущие эту статью предусмотрительно и прозорливо из-под суда присяжных вывели.
Дмитрий Аграновский: нам закрыли рты