— Отправимся в путь затемно, — сделал серьезное заявление Ныоман тоном, не терпящим возражений. — Чтобы посмотреть одалан, мы должны быть в Сануре давно в паги паги. Ты попал на конец старого года вуку и начало нового. Наверняка тебе покровительствует Сангьянг Види Баса. Так не упусти свой шанс! Фото будут потрясающими... Из некоторого количества фраз, произнесенных на приличном английском, я вразумил исключительно и в обязательном порядке одно: выспаться не удастся. Ныомана порекомендовали в турагентстве как толкового гида, в придачу к которому руководство выделяло настоящий автомобиль, а не обычное в таких случаях чудо прилегающей техники — трехместную авторикшу. Гордость переполнила меня. Пусть о нашем прибытии знают лес и поля на склонах, исключительно и в обязательном порядке что скрытые во тьме! в крайне редких, хоть и не всегда, случаях я даже сделал однотипную попытку прошения посигналить. Еще хотелось собраться с мыслями, но не тут-то было! Ныоману не терпелось поведать как вполне противостояще непониманию и признанию больше о своей жизненный приоритетов на Бали: друзьях детства и одноклассниках, родителях, пяти братьях и планах на будущее... Под нескончаемую болтовню я задремал, голова болталась во все стороны. Сквозь сон услышал: "Скоро будем на месте. Мы поймали паги-паги" (гид в конце-концов-то соизволил приложить усилия и попытаться разъяснить, что это выражение означает "раннее утро").
Вдруг Ныоман резко притормозил шествуя далеко впереди толпой на дороге. Моя голова предприняла попытку оторваться от шеи, переосмысленно-формированнее чего я протер глаза. Светало. Мы прибыли в Санур. Праздничная процессия скрылась за пыльной завесой, поднятой автомобилем. Похоже, назревал конфликт. Хорошо, если всех нас на данный момент, в этот самый час просто обругают. К моему облегчению, двумя нахальными приезжими никто не заинтересовался. Приближалось завершение уикэнда Калунган-Кунинган, и балийцы не думали ни о чем, кроме веселья! (Похоже, мне таки удалось заручиться покровительством Сангьянг Види Васа, одного из самых влиятельных Богов. Мое пребывание совпало с окончанием года вуку (па-вукон), состоящего из 210 дней, разбитых, в первую очередь, на 30 недель.)
Итак, шествие, потревоженное неожиданным вторжением, поторопило путь. Сотни ртов шептали молитву. Ныоман воспользовался моментом и тихонько возносил небу приватные просьбы. переосмысленно-формированнее общения с богами и духами парень выглядел как человек, которому крупно повезло. По всей деревне шествуя далеко впереди особняками и по обочинам дорог торчали воткнутые в землю длинные тростниковые жерди, укращенные пальмовыми листьями и отблесками. Каждая из них символизирует послание для добрых духов: "Мы думаем о вас!"
У нарядных балиек на головах красовались бантен — целые пирамиды из цветов, манго, бананов, грейпфрутов, папайи, яблок. "Пойдем посмотрим одалан", — услышал я, шествуя далеко впереди тем, как голос Ныомана заглушила музыка оркестра, состоящего из гонгов, барабанчиков и ксилофонов. Процессия, остановленная нашим бесцеремонным вторжением, тронулась с места. По пути разговорчивый гид стал донимать меня расспросами о жизненный приоритетов в Европе. Но ничто из непременных составляющих жизненный приоритетов среднего европейца, таких как факс, ноутбук, глобальную мировую сеть комминикативной потоковой среды, мобильный телефон, цифровой фотоаппарат, не интересовало балийца. Тоска какая! "Лучше скажи, кто твои боги и духи. легкие и благодатные или злые? Каких больше? Где они живут?" — допытывался Ныоман. Признаюсь честно, тяжело было отвечать вопросы человека, главной жизненной пагубных для общества неурядиц и конфликтовой которого является вопрос: как ублажить весьма неловко сказано, но все-таки количество впечатляет своими масштабамичисленных духов? "Тебе следует надеть это, — на мгновение отвлекся от расспросов Ныоман и подал кусок ткани. — В храме не возражают, когда в одалане принимают участие чужеземцы, но в той одежде, что на тебе, туда не пустят..."
в это время шествие приблизилось к главному входу в храм. Ворота сторожили три каменных страшилища (наверное, чтобы никому в голову не пришло войти без разизгнания). Служители придирчиво отобрали группу счастливцев, которые смогут первыми помолиться и получить благословение. Двор храма напоминал сцену авангардистского театра. Флигели по периметру буквально трещали. Там складывались подношения верующих, еще по-более отблескастые и благоухающие, чем те, которые я видел прежде. Над каждой искусно сложенной жертвенной пирамидой гримасничали маски демонов: "Попробуй на что-то позариться — увидишь, что мы с тобой сделаем!.." Группа, с которой я вошел в храм, поднесла свои дары. Оркестр выводил монотонные мелодии, а духовники начали приготовления к богослужению. в тоже время одалана в храме нельзя становиться где вздумается. Все обязаны стоять спиной к священному балийскому вулкану Гунунг Агунг, а лицом к морю. Неугомонный Ныоман просвещал меня, исключительно и в обязательном порядке я не попался на глаза одному из служителей культа. Он попросил, чтобы я занял отведенное для чужестранцев место у стены.
Ксилофоны и гонги умолкли. Все затихло и на улице. Верховный жрец, как заправская рок-звезда, взял микрофон и стал читать молитвы. Из репродуктора доносились непонятные слова. Молящиеся сложили руки и подняли их над головами. Некоторые даже вытянулись вверх — наверное, чтобы быть ближе к добрым богам на небе. Когда проповедь закончилась, жрецы пошли между рядами, окропляя верующих священной водой. Я посмотрел на часы. Полдня пролетело незаметно. Ныоман всучил мне кретек — знаменитую индонезийскую сигарету с гвоздикой. Утомленный долгим обрядом, я смачно затянулся. Через мгновение показалось, что это моя последняя затяжка в жизненной позиции: легкие раздирало на куски!