На прошлогоднем Петербургском международном экономическом форуме президент РФ Дмитрий Медведев заявил о необходимости создания суверенного фонда для привлечения иностранных инвесторов и поддержке российской экономики.
Спустя почти год, 1 июня, была зарегистрирована УК "Российский фонд прямых инвестиций" (РФПИ), в форме 100-процентной "дочки" Внешэкономбанка. Первой неожиданностью новой структуры стала фигура руководителя фонда — им стал президент Icon Private Equity КИРИЛЛ ДМИТРИЕВ, никогда до этого не имевший дела с государственными структурами и деньгами. О том, какие мифы об экономике РФ ему рассказали иностранные инвесторы, кто станет партнером фонда и какие бонусы обещаны менеджерам РФПИ, он рассказал в интервью "Ъ".
— Вы никогда не были замечены в активной работе с госорганами и финансами, всегда занимались частными деньгами и проектами. Как получилось, что в процессе создания РФПИ вы его возглавили?
— Создание РФПИ оказалось интенсивным процессом. После того как президент Дмитрий Медведев на прошлогоднем петербургском форуме поставил задачу о его создании и председатель правительства Владимир Путин подчеркнул необходимость привлечения прямых инвестиций в экономику России, началась активная работа — как создать фонд правильно. Минэкономики под руководством Эльвиры Набиуллиной провело значительную работу по разработке первоначальной структуры фонда, также она активно обсуждалась и с администрацией президента, и с правительством.
На следующем этапе мы в течение полугода вместе с председателем Внешэкономбанка Владимиром Дмитриевым и его заместителем Петром Фрадковым встречались с ведущими иностранными инвесторами и обсуждали, как сформировать этот фонд и сделать его привлекательным для инвесторов. В результате еще в сентябре 2010 года мы полетели к ряду ключевых инвесторов в Лондон — в частности, к Apax, Warburg Pincus, TPG и т. д. Затем посетили Ближний Восток — встречались уже с руководством суверенных фондов в Абу-Даби, Кувейте, Катаре. Провели ряд ключевых встреч в Париже и Давосе, где встретились с представителями суверенных фондов Китая, Малайзии, пенсионных фондов США и Канады. Мы везде задавали вопросы: какая форма у фонда может быть, какие отрасли и индустрии им интересны. Выяснили, например, что фондам с Ближнего Востока интересен не только наш агросектор, но и здравоохранение и инфраструктура. Они высказывали и опасения — что государство сконцентрируется на своих стратегических целях, а не на доходности, на инвестициях в определенные сектора, а не в те, которые инвесторам интересны. Вообще, первая реакция была "с опаской". Но позднее в ходе встреч, в том числе на абсолютно ключевой встрече с главой правительства Владимиром Путиным — в ней участвовали главы инвестфондов с капиталом более $2 трлн,— было дано четкое понимание: РФПИ будет ориентирован на доходность инвестиций и эффективность совместных проектов.
Я и раньше знал многих из инвесторов, с кем мы общались,— и у инвесторов было много детальных вопросов о практике осуществления прямых инвестиций в России, на которые я мог ответить. Кроме того, в ходе таких встреч и дискуссий выяснилось, что Внешэкономбанк — очень комфортный партнер для инвесторов. Но для инвесторов также важно, чтобы Внешэкономбанк привлек успешную и профессиональную инвестиционную команду и создал правильные механизмы управления. Я думаю, мы в состоянии решить такую задачу. Многие из ключевых механизмов управления и инвестиционной декларации прорабатывались на рабочей группе по созданию Международного финансового центра под руководством Александра Волошина. В наш экспертный совет войдут ведущие мировые инвесторы — как суверенных фондов, так и инвестиционных фондов. И их участие знаково, потому что, если бы они не чувствовали, если бы они не понимали, что у нас абсолютно четкие цели — прозрачные качественные сделки,— они бы не согласились, чтобы их имена ассоциировались с РФПИ.
— Ну а звонок с приглашением на работу в РФПИ вы от кого все-таки получили?
— Наблюдательный совет Внешэкономбанка принял решение назначить меня генеральным директором, и это решение было согласовано с администрацией президента.
— Кто из иностранных инвесторов уже подтвердил свою готовность работать с РФПИ?
— Инвесторы не вкладываются напрямую в РФПИ, а инвестируют в сделки совместно с РФПИ, и настоящий тест их готовности — это первые сделки фонда. В то же время, несмотря на нелюбовь инвесторов к публичным заявлениям, ряд крупнейших и наиболее успешных фондов публично заявили о желании соинвестировать с РФПИ. Ключевым и во многом переломным моментом стала встреча глав крупнейших фондов мира 18 мая с председателем правительства Владимиром Путиным. Встреча проходила без представителей прессы, на ней были даны ответы на ключевые вопросы инвесторов и продемонстрирована серьезность планов правительства по привлечению иностранных инвестиций. После встречи глава китайского суверенного фонда, управляющего $300 млрд, заявил, что он "видит две основные возможности инвестировать в Россию: участие в приватизации и соинвестирование совместно с РФПИ". Глава кувейтского суверенного фонда с $250 млрд под управлением — что "РФПИ поможет значительно увеличить инвестиции Кувейта в Россию". Лидеры крупнейших фондов прямых инвестиций, настоящие легенды инвестиционного мира, такие, как Стивен Шварцман, основатель Blackstone Group, управляющий более $100 млрд, подтвердили необходимость РФПИ для привлечения долгосрочных инвестиций в Россию и желание соинвестировать с РФПИ. Эта была первая встреча, на которой основные потенциальные инвесторы сидели за одним столом, и они были очень впечатлены и самой встречей, и интересом к инвестициям в Россию всех участников за столом.
— У любого фонда прямых инвестиций всегда закладывается бонус менеджерам за успешные сделки — от бенефициаров или инвесторов. У вас это предусмотрено?
— Мотивационная программа еще будет разрабатываться значительное время на основании опыта успешных фондов прямых инвестиций и государственных инвестиционных фондов. Здесь нужен очень сбалансированный и консервативный подход, поскольку инвестируются государственные, а не частные деньги, и этот компонент в РФПИ будет, безусловно, значительно меньше, чем в частных фондах. В то же время опыт ведущих государственных фондов показывает, что мотивация команды на доходность от сделок необходима, чтобы инвестиционные средства приумножались, а не терялись.
— Если доходность фонда стоит во главе угла, о каком уровне мы говорим?
— Во-первых, есть два типа проектов, которые интересны инвесторам. Есть инфраструктурные проекты, которые могут дать доходность в стабильные 10-15%, и для многих суверенных фондов интересен именно такой уровень. Есть инвестиции в более быстро растущие компании, где можно получить 25-30% годовых,— и это будет интересно уже для фондов прямых инвестиций. Соответственно, важно понимать, что у нас будут и те и другие проекты: с более низкой доходностью, но более надежные и с более высоким уровнем, характерным для фондов прямых инвестиций. Но в целом, по портфелю, мы будем пытаться ориентироваться на доходность порядка 20%. Это очень высокий показатель — его добиваются только ведущие фонды. Например, ведущий фонд Сингапура Temasek Holdings сумел добиться сумасшедшего показателя, который мало кто в мире сумел повторить,— это 17% годовых за последние 30 лет.
Если смотреть в целом на суверенные фонды прямых инвестиций — в мире за последние десять лет они имели доходность порядка 11% годовых (правда, с учетом кризисных явлений). Все равно это было значительно выше, чем подавляющее большинство инвестиционных инструментов за этот период. Ориентир на доходность, во-первых, позволит нам привлечь деньги многих иностранных инвесторов, показав, что они могут заработать вместе с фондом. Во-вторых, это позволит деньгам вернуться назад, в бюджет, с прибылью. И в-третьих, доходные инвестиции — это рост компаний и повышение их эффективности, а это позволит достичь целей по росту экономики, созданию новых и высокооплачиваемых рабочих мест, модернизации и развитию отраслей. То есть фонд может стать катализатором привлечения инвестиций, кадров и технологий в экономику России.
— А $10 млрд вы за какой-то четкий срок должны потратить?
— Ну, не потратить, а проинвестировать. Я думаю, что инвестиционный горизонт — это пять-семь лет, причем, скорее, семь лет. Еще важно уточнить про эти $10 млрд: есть некое понимание, что это может быть 10 млрд, но в этом году в бюджете зарезервировано для нас 62 млрд руб. Я думаю, что на нас будут смотреть, насколько мы действительно успешно проинвестируем эти средства.
— Какие мифы о российской экономике сейчас бытуют в иностранном инвестсообществе?
— Мифов много. Одна из главных проблем в том, что инвесторы иногда читают газеты, и они настолько запуганы тем, что там пишется, что даже не хотят особо и думать о России. Хотя, когда приезжаешь и говоришь: а вот статистика, вот рост индустрий,— у них постепенно меняется отношение. Объясняем-то тоже очевидные вещи: Россия — это шестая экономика в мире, у нас третьи по объему запасы золотовалютных резервов в мире, у России фактически самый низкий долг из всех стран, по отношению к государственному долгу, у нас самый высокий доход на душу населения и частное потребление растет быстрее всех среди стран БРИК. Количество домохозяйств с годовым доходом более $10 тыс. в год (средний класс) в России выросло с 11% в 2005 году до более 30% в 2010 году, это абсолютно феноменальный результат.
— Вы уже называли ряд приоритетных отраслей, в которые будет инвестировать фонд,— это аэрокосмическая индустрия, фармацевтика, фармакология, телекоммуникации и инновационная энергетика, агросектор. Этот отбор — результат консультаций либо это то, что вы сами проработали, поняли, что здесь можете обеспечить интерес для инвесторов?
— Этот список возник из приоритетов президента Дмитрия Медведева, которые он озвучивал, из перечня отраслей для модернизации и инноваций. Например, та же фармацевтика — один из самых быстрорастущих рынков в мире, притом что у нас потребление в семь раз меньше европейского, а 80% товаров на нем — импорт. Впрочем, фонд не будет ограничен только этими отраслями. Мы видим много интересных возможностей в потребительском и финансовом секторах, в инфраструктурных проектах. Доходность — основная цель фонда. Но, например, есть сделка в здравоохранении, которого нет в списке приоритетов,— возникает вопрос, делаем ли мы ее или нет? Если она доходна и к ней есть интерес со стороны соинвесторов — то мы, конечно, выносим ее на инвестиционный комитет. Уже сейчас на встрече с Собяниным (мэр Москвы Сергей Собянин.— "Ъ") представитель одного из фондов озвучил ряд идей, как можно совместно инвестировать в здравоохранение, значительно повышая эффективность клиник
— Утвержденный базовый перечень отраслей примерно соответствует характеристикам созданных под них госкорпораций и компаний: "Росатом", "Роснано", фонд "Сколково" и т. д. Получается, что РФПИ их дублирует. Чем качественно должны отличаться ваши проекты?
— Первое: мы не будем делать ничего, связанного с венчурным бизнесом — приоритетными направлениями "Сколково" и "Роснано". Хотя, например, можем входить в проекты "Роснано", куда на начальном этапе проинвестировала сама "Роснано" и которые на этапе нашего вхождения с соинвесторами имеют значительные обороты и прибыль. Второе: очень важна некая наша заточенность на привлечение соинвестиций. Эта заточенность уникальна и позволит обеспечить приток долгосрочных соинвестиций в Россию.
— Но это не самая уникальная задача, согласитесь, у нас много структур, которые пытаются это сделать.
— Для инвесторов важны системный подход и понимание, что с ним говорят на одном языке. Нам удалось организовать в рамках работы РФПИ, чтобы руководители 15 ведущих мировых фондов прилетели в Москву и 17 мая сначала провели детальные дискуссии по презентациям консалтинговых и инвестбанковских компаний по секторам России, а затем 18 мая встретились с Набиуллиной, Дворковичем (помощник президента Аркадий Дворкович.— "Ъ"), Шуваловым (первый вице-премьер Игорь Шувалов.— "Ъ"), Собяниным, Путиным.
Надо реалистично понимать, что фонд, имея определенный капитал, сумеет сделать за пять лет 30-40 сделок. Это не позволит трансформировать экономику — но, я надеюсь, мы сможем показать успешные сделки с ведущими фондами в экономику России с хорошей доходностью. И Стивен Шварцман, который из-за нас второй раз приезжает в Россию за последний месяц, человек-легенда для всего финансового мира, говорит на камеру: "Мне нравится эта идея, буду инвестировать в Россию". Хорошо ли это для России? Очень хорошо, и из этого пойдет дальше только больше позитива.
— Президент объявил курс на отказ от госкапитализма, а вы возглавляете государственный фонд объемом в $10 млрд, который намерен работать в реальном секторе. Конфликта интересов не возникает?
— Мы конфликта не видим. Если у фонда будет возможность получить, например, 25% в компании — понятно, что это не является национализацией компании или индустрии. Мало того, наша задача — это привлечь иностранные инвестиции в большем количестве — и выйти в горизонте четырех-пяти лет. Мы же не будем оставаться в компаниях. Все, что мы делаем,— мы обеспечиваем массивный поток иностранных инвестиций, которые в принципе тоже через какое-то время будут перенаправляться в новые бизнесы, получая хорошую доходность. Поэтому мы, наоборот, способствуем снижению роли государства в экономике. Мало того, мы будем фокусироваться на тех иностранцах, которые хотят увеличить свои инвестиции. Например, если есть несколько фондов и кто-то из них готов предложить больше, мы предоставим ему приоритет.
— Фонд может участвовать в приватизации? Может быть, какие-то активы из ближайших прогнозных планов уже кажутся вам или инвесторам интересными?
— Я думаю, да. РФПИ может участвовать в приватизации, но на равных условиях со всеми, и я не могу сказать, что это для нас ключевой момент. Такая же сделка, как и любые другие. Про конкретные активы пока слишком рано говорить, у нас как минимум еще нет команды, а это всегда будут коллективные решения. Я не буду принимать решения единолично, это будет решение инвестиционного комитета — когда мы сформируем команду, ближе к сентябрю-октябрю. Тогда мы сможем лучше анализировать и более правильно определять наши инвестприоритеты.
— Если на рубль РФПИ будет приходиться минимум рубль иностранного инвестора, значит, вы, условно, покрываете треть текущего годового оттока капитала из РФ...
— Мы считаем, что со временем мы сможем привлечь и больше. У нас может быть привлечено около $50 млрд за пять-семь лет. Я думаю, вначале коэффициент соинвестирования будет ближе 1:1. Инвесторы должны почувствовать уверенность и убедиться в надежности партнера. Наша задача — создать успешные истории для инвесторов. Тогда инвестиционный поток пойдет. У нас, например, на одной из встреч была казначей штата Северная Каролина Джанет Коуэл, управляющая капиталом свыше $75 млрд. Если мы обеспечим ей хорошую доходность, то она скажет всем своим друзьям из пенсионных фондов: "Ребята, смотрите, классная вещь, я там была, там хорошие сделки и т. д." И пойдет довольно серьезный поток денег. Так работает весь мир.
Интервью взяла Ирина Парфентьева
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
. Все права защищены.