Хозяева называли ее Гейтуш

По названиям городских улиц можно проследить большую часть истории страны, начиная еще с дореволюционной. Перемешались, нашли в них отражения события, люди, символика различных эпох.

Улица 9 Мая

По всем представлениям название этой улицы никак с ней не вяжется. Затерянная в частном секторе на дальней окраине западной части города, она даже в справочнике «Улицы города Рубцовска» описана с неправильным направлением:«... от улицы Степана Разина на север», хотя тянется на запад. «Тянется» тоже слишком громко сказано. Небольшой отрезок в 200 метров легко просматривается от края до края. И тем не менее одна из самых знаменательных дат истории страны увековечена именно здесь —улица «9 Мая».
По какому праву узенькая, без света и асфальта, с кучами песка и щебня вдоль заборов полоска земли приобрела такое название, местные жители сказать не могут.
— В честь Дня Победы, — весомо пояснил проходящий мимо молодой человек, нис> олько не сомневаясь, что удивляться тут нечему.
Понятно, что нам в преддверии славной даты хотелось отыскать на улице «9 Мая» хоть одного ветерана-фронтовика. Но, оказалось, что поселились на ней в основном молодые потомки бывших воинов-освободителей, тружеников тыла.
— Это раньше у нас тут жили одни пенсионеры, — посочувствовала бесплодным поискам одна женщина, — теперь все наоборот.
И посоветовала постучаться в калитку соседнего дома. Там мы и отыскали нашу героиню.

В неволе

Немецкие хозяева называли ее Гейтуш. Свое имя — Евдокия — она не слышала почти два года. Когда семнадцатилетнюю девушку в 1943 году забирали из родного села Благовещен-ка под Запорожьем, она прощалась с матерью, братьями и сестрой навсегда. В Германию на работы молодежь отбирали, как породистую скотину, — самых лучших по возрасту и здоровью. Поначалу предлагали поехать по желанию. Но добровольцев не находилось.
— Помню, Пасха была, — вспоминает Евдокия Петровна Карпова, —и немцы явились. Собирайся, говорят.
Родные уложили вещички, чуть еды в дорогу наскребли и проводили сестру и дочь с подружкой Катей в неизвестность. В райцентр сгоняли парней и девчат с окрестных деревень, держали прямо на улице.
—Тех, кто пытался бежать, расстреливали. Страшно было, не кормили, — с болью в голосе произносит бабушка Евдокия.
Наконец подали «телячьи» вагоны, грузились молча, многие плакали. Куда везли, где разгружали, девушка не знала до тех пор, пока после освобождения ей не выдали документ о том, что она была угнана батрачкой в Германию в село Буцик.
На десять километров от хутора в округе больше не было никаких строений. Как звали хозяев, Евдокия так и не узнала. От нее требовались работа и безукоризненное подчинение, поэтому, выполнив одно указание, девушка тут же спрашивала:
— Что еще делать?
Приходилось возиться с тремя малышами, трудиться на поле, собирать урожай, ухаживать за животными, отвозить на пункт сбора молоко, помогать по дому. Волю чувствам она давала лишь тогда, когда пасла коров. На лугу никто не слышал ее рыданий и мольбы, обращенной к небу. Тоска по дому, по маме была невыносимой.
— И мне еще повезло, —считает Евдокия Петровна. — Комнату выделили, хозяйка сама готовила, еды хватало, не били. Выдали одно зеленое платье на все случаи жизни. Тогда впервые эрзац-кофе попробовала.
В каком-то смысле ей действительно повезло. Девушка с подругой смогли вернуться в родную Украину. Не убили, не надругались, не мучали, как это случилось с подружками из ее села.

Домой

В конце войны как-то незаметно исчез из немецкой семьи хозяин, а потом и женщина с детьми словно растворились в
глубинах дома. Катерина, та с которой Евдокию забирали, пришла с соседнего хутора и предложила бежать. Куда, в какую сторону? Они не знали, где находятся, шли по наитию. Берегли их ангелы-хранители. На какой-то станции собирали эшелон на Родину, нашлось место и для наших беглянок.
— Какие замечательные наши люди! —у рассказчицы перехватывает горло. Немного помолчав и успокоившись, женщина продолжает:
— Кормили в дороге скромно, всем хотелось есть. На каждой остановке я, как многие «переселенцы», просила еды у сельчан. И ведь не отказывали, делились чем могли. Добытые продукты делили с соседями по теплушке. Так и докатились до Запорожья.
Домой с Катей летели, словно на крыльях. Помнит Евдокия Петровна, как бешено колотилось сердце, как мать- кинулась к ней, сразу признав в повзрослевшей девушке свою кровиноч-ку. Помнит, как обнимали ее братья и сестра. Они тоже остались живы, и даже хата не пострадала от бомбежек.
...Война уходила в историю, начиналась другая жизнь. Евдокия вышла замуж, и через некоторое время ее семья осела в Рубцовске. Купили участок земли на улице 9 Мая, построились
и с 1957 года живут здесь. Мужа уже похоронила. Сама, конечно, прибаливает, лет-то немало, но радуется жизни, возится на огородике. Большое ее счастье — большая семья. Вырастила двух сыновей и дочь. Часто женщину навещают десять любимых внуков, да и правнуков уже десять. — Жизнь продолжается, — улыбается Евдокия Петровна, — главное, чтобы не омрачало ее всенародное горе, а свои мелкие неприятности переживем!
Людмила ШЕСТАК

КСТАТИ

Можно предположить, что название «9 Мая» досталось улице на задворках города не совсем случайно. Хотя сам праздник введен в 1945 году, с 1948 года 9 мая был обычным рабочим днем. По мнению некоторых историков, это объяснялось тем, что власти хотели, чтобы русский народ поскорей забыл тяготы войны, поэтому центральным проспектам присваивать это название , как тогда могли сказать, было политически неверно. Великим Днем Победы 9 Мая стал лишь в 1965 году, в год двадцатилетнего юбилея, и был восстановлен в правах как общенародный праздник.

Источник: Вечерний Рубцовск