"Рыжий Тарзан" и суверенная демократия

Вячеслав Дацик не перестает даже находясь в полицейских застенках продуцировать информационные поводы. За последний год популярность "Рыжего Тарзана" стала огромной: ему посвящают песни, видеоролики с его боями набирают на ютюбе немыслимое количество просмотров. Скоро, видимо, ухмыляющееся лицо потомка Сварога заменит на футболках Че Гевару. Такой медийный ажиотаж не мог не подтолкнуть титана ринга на скользкую дорожку большой политики.

Подлинно ли заявление В. Дацика о вступлении в "Единую Россию" – это не так уж и важно. Писал ли Дацик Путину сам, или кто-то за него так хитро пошутил, то ли чтобы "подставить" правящую партию, то ли чтобы заново обратить внимание на несколько забытого фанатами после экстрадиции из варяжских краев бойца, не имеет никакого значения. Есть факт, зафиксированный и растиражированный прессой: Дацик, который раньше был скорее политическим сектантом, радикальным маргиналом, неожиданно делает рывок в реальную политику.

Использование образов популярных спортсменов в политических целях довольно распространено и вполне оправдано. Подумайте, что происходит на арене (поле, корте, ринге, ковре...) во время состязания. Идет противоборство людей, борьба за лидерство. Как правило, фавориты соревнований находятся примерно в одинаковой физической форме, тренерский состав делает все, чтобы к Олимпиаде или к крупному турниру спортсмены подошли на пике формы. Поэтому, зачастую решающим фактором, предопределяющим победу, становится не сила и ловкость, а способность пойти на риск. А риск этот в большом спорте очень велик: спортсмен подвергает собственный организм экстремальным нагрузкам, последствиями которого могут стать боль, страдание, а иногда и смерть. Интенсивному истощению подвергается даже тело шахматиста: на многочасовую концентрацию уходит много энергии, это в порядке вещей, когда спортсмен после серьезного шахматного поединка теряет несколько килограммов веса. Побеждает тот, кто способен интересы престижа и чести (то есть специфические человеческие интересы) поставить выше животного инстинкта самосохранения. www.liberty.ru

Гегелю удалось хорошо описать в диалектике раба и господина то, что происходит на спортивной арене: рождение власти, господства. Момент триумфа наиболее близко прошедшего мимо смерти атлета, как показал в своей книге "Похвала красоте спорта" современный философ Ханс Ульрих Гумбрехт, и есть то, что превращает спорт в зрелище. Рождение господства настолько возбуждает толпу зрителей, что она приобретает новую сплоченность в сопереживании триумфа или трагедии. Власть, которая рождается на арене, охватывает не только участников состязания, но и их поклонников. Поединок, в том числе и спортивный, всегда имеет отношение к сакральному, если верить культурологу Йохану Хейзинге. Удача спортсмена – это проявление божественной воли. Именно эта способность спорта к провоцированию и направлению массовых эмоций так притягательна для политиков. Единство народа и государства потому и может достигается за счет крупных спортивных побед.

Федора Емельяненко – легендарный атлет, многократный чемпион мира по боям без правил. Не он ли – само воплощение господства? Сравним Емельяненко с Дациком, также участником боев MixFight. Господство Федора Емельяненко явлено чрезвычайно ярко. Посмотрите, как он спокоен перед боем, как он мужественно преодолевает боль (в одном из интервью он рассказывал, что не пьет обезболивающее принципиально) – аристократ! Но что-то мешает восхищенному зрителю пасть на колени перед чемпионом. И дело не столько в личности Емельяненко, сколько в сути того господства, которое он воплощает.

Французский философ Жак Деррида в одном из своих эссе проводит различие между гегелевским "господством" и батаевской "суверенностью". Философ Жорж Батай не принимает "господство", так как его достижение, по логике Гегеля, предполагает некоторое опасливое озирание, осторожную оглядку: "Господин должен сохранять жизнь, чтобы насладиться тем, что он приобрел, рискуя ей... Когда же рабство станет господством, оно сохранит в себе след своего вытесненного происхождения... Над этой-то асимметрией, над этой абсолютной привилегией раба Батай всегда и думал. Истина господина в рабе; а раб, ставший господином, остается "вытесненным" рабом. Сохранить жизнь, удержаться в ней, работать, откладывать удовольствие на потом, ограничивать риск, удерживать смерть на расстоянии в тот самый момент, когда смотришь ей в лицо – вот рабское условие господства и всей истории, возможность которой оно обеспечивает". Это вытеснение, эта отсрочка, утайка, эта ограниченная экономия – условие не только господства, но и условие смысла, истории, дискурса, философии. Суверенность Батая, в отличие от господства Гегеля, утверждается с риском потери эффекта, прибыли смысла. И если господства серьезно, осмысленно, то суверенность достигается в момент смеха.

Там где Емельяненко серьезен, Дацик сводит ситуацию к фарсу. Федор идет за благословением к Патриарху, Вячеслав называет Христа "агентом Моссад". Федор вступает в "Единую Россию", Вячеслав просится в ту же партию, потому что она использует в качестве символики "власовский триколор" и "медведя Waffen SS". Но особенно ярким контраст между господством Емельяненко и суверенностью Дацика становится именно на ринге. Емельяненко стоит лицом к противнику насупившись, выверяет каждое свое движение, поражает утонченной техникой самбо. Дацик хохочет в лицо конкуренту, он не закрывает голову, подставляя ее под удары, он радуется собственной крови, размазанной по ковру, разбрасывает по сторонам свои руки и ноги, нанося мощные удары – это не бой, это – танец! Если Емельяненко – господин, то Дацик – суверен, новый тип спортсмена, который отдается своей страсти без остатка. Он не оставляет про запас ни сил, ни слов, ни воли к победе (побеждал Дацик намного реже Емельяненко), но это и вызывает подлинное восхищение.

Суверенность и суверенитет – понятия особые в современном русском политическом словаре. И коль скоро Россия вступает одновременно в эпоху модернизации и сезон крупных спортивных событий (2014 - 2018), не следует ли правящей партии всерьез задуматься над привлечением в свои ряды суверенных спортсменов, таких как Вячеслав Дацик или во многом похожего на него Николая Валуева, для поддержания власти суверенной демократии, раз уж спортсмены старого типа (Хоркина, Кабаева, Аршавин) уже не вызывают прежнего восхищения болельщиков?

Владимир НИШУКОВ