Приведенные версии различаются незначительно

Наконец, устноисторические источники показывают, что воспоминания о разрушении церквей в 1930-е гг. в соответствии с законами устного жанра стали приобретать форму народных преданий. Народная молва сел Енисейское, Большеугренево и Малоугренево сформировала контуры исторической были об одном из священников, выделив его из общей массы сельчан как положительного героя за христианское отношение к прихожанам. На примере нескольких версий устных рассказов о священнике Петре (Большеугренево) можно заметить, как в деревенской среде формируются предания.

Все записанные о нем истории начинаются с пожара в церкви. В. И. Чувашова рассказывала: «Поп с попадьей жили возле церкви. Когда подожгли церковь, тут Колчак нагрянул... спрашивали, кто поджег. Поп никого не выдал» (В. И. Чувашева). Про него же рассказывал И. Г. Плотицын: «Попа звали Петр, у него жена, дети. Его раскулачили, но не выслали, так как во время Колчака он отстаивал людей. В поповом доме потом жили учителя... давали квартиру...» В. М. Рожков вспомнил, что «поп был мастеровой, хороший столяр, у него единственного [были] рамочные дуплянки — ульи. Было много детей. Звали Петр. Его раскулачили, но не выслали, так как во время Колчака он защищал людей...». Приведенные версии различаются незначительно и близки к полной унификации, в результате которой может произойти оформление предания, основанного на реальных событиях, с завершением истории в канонах устного жанра: народное предание завершает образ священника одобрением его дальнейшего служения богу и прихожанам в условиях наступившего безбожия и репрессий против верующих: «Дом у священника отобрали, переселился в избушку. Но люди еще приходили, [приглашали] на отпевание... Его потом забрали в город сын Николай и дочь Прасковья...».