Наряду с колхозниками, рабочими совхозов, МТС, лесхозов в алтайской деревне обособились социальные

В результате такой политики в отношении колхозов колхозники, в отличие от других категорий сельского общества, жили в 1940-1950-е гг. натуральным хозяйством, не только не имея денег, но и испытывая недостаток продуктов собственного хозяйства. В послевоенных колхозах, главных производителях хлеба, сложилась парадоксальная ситуация, когда не хватало главного продукта — хлеба для тех, кто его выращивает.

И эта ситуация воспроизводится из рассказа в рассказ: «После войны стало лучше — за год 17 кг пшеницы. Денег никогда не видали... Меняли вещи на муку... Потом пенсию мама получала — 6 руб. [колхозная пенсия], потом прибавили - 8 руб., потом 12 руб.» (А. Ф. Данилова). Таким образом, заработанного на трудодни зерна не хватало на хлеб, который пекли сами. А в колхозных магазинах хлеб не продавался. Как вспоминает Л. П. Шеина, «в 1948-1949 гг. получше стало... Но хлеб не продавали... В Бийске покупали. В деревне хлеб появился после 50-го года». Изменить же свой социальный статус колхозники не могли, так как их «прикрепили к колхозам», отказав им в выдаче паспортов и тем самым поставив их в бесправное положение по сравнению с другими социальными группами алтайской деревни. Та же Н. М. Заречнева своеобразно прокомментировала эту ситуацию в контексте опроса о советской праздничной системе: «Гулянок не было. Ни разу даже. День рождения не знали, не праздновали, пока паспорт не получили».

Наряду с колхозниками, рабочими совхозов, МТС, лесхозов в алтайской деревне обособились социальные группы, чей труд не был связан с производством, - работники образования, здравоохранения, финансово-экономических и административных служб, работающие в государственном секторе. Сами респонденты делят сельское население 1930-1950-х гг.