Детей учили хитрить

Особенно запоминаются детям подробности убийств и увечий в уличных инцидентах. Именно дети, сами не участвовавшие в событиях, охотно описывают детали - одежду, коней, оружие, обращение непрошеных гостей с родителями. Анна Васильевна Рохлина, 1912 г. р., вспоминает: «Мы-то в войну в погребу прятались. А пули-то об дом тыр-тыр... Тятя высунулся, а пуля мимо просвистела... К нам какие-то в шубах залетели — нерусские. А тятя коня запрягает... „Ты куда собрался?" А тятя испугался: „Не знаю". — „Нас повезешь".

А мать занесла большой котел с выжарками, разогрела, накормила. Они забрали валенки, побросали свои рваные вещи, тятины вещи одели. Коней тятиных забрали, у своих-то ноги посбили. Потом назад ехали — своих забрали, мы их выходили. А наших не вернули. А раз... Отца встретили в поле, так раздели и разули. Он голенький приехал. Только соломой ноги прикрыл». Об этом же сохранила детские воспоминания Е. В. Тырышкиной из с. Ново-Тырышкино: «Здесь восстания были. Ездили всякие. У нас конюшни были, там две лошади стояли. Их не нашли, а у других забирали лошадей». В детской памяти остался страх от появления «нерусских», к которым, как правило, рассказчики относили белых. Они так и говорят, что через их село «всякие проходили», и «белые», и «повстанцы», и «чехи», и «каракорумцы», и «анненковцы», и др. Детей учили хитрить в этой ситуации. Об этом говорит полулегенда, рассказанная А. И. Абалихиной: «В семнадцатом году едет полк белых. Плеточки (ленточки) фарфоровые на шапках. А у красных кисточки на шапках. Белые спрашивают: „У вас есть большевики?" А нас, ребятишек, научили говорить: „У нас есть бо-о-ольшой мужик"».