На нижних этажах российского общества

Ну что ж, посадил сыночка-солдата, и хайда. Приехали в Алтайское и заехали к знакомому, коней попоить да чаю попить , а уже вечер. Матвей Митрофанович [знакомый] и говорит: „Евсей Егорович, вы ночуйте, а утром пораньше встанете, и все одно рано будете дома". — „Да ну! Мы будем ночевать-то дома на Б. Заимке". Ну, запрягли коней, а дорога была на Сосновку. Отъехали от Алтайского, километра три или четыре, а там их: „Стой! Давай денежки, которые за масло получил!" Они за ним давным-давно охотятся. Алтайские разбойничали. Были люди нехорошие. Их подозревали, даже знали, в каком краю какие люди живут... Убили Евсея Егоровича и солдата этого убили».

Именно эта история «на нижних этажах российского общества» 1920-х гг. осталась «безголосой» при государственно-партийном регулировании истории. Источниковая ценность интервью очевидцев единоличной жизни состоит в концентрировании информации о том, как ощущал себя человек в истории, что конкретно происходило с ним в тот или иной исторический период. Субъективная интерпретация этих событий в устных источниках предоставляет историкам множество примет и деталей времени, которые отсутствуют в официальных источниках, в том числе и в таких документах личного происхождения, как мемуары, дневники, письма, отражающих, как правило, историю «верхних этажей» российского общества. Обычно они содержит интерпретацию событий представителями других социальных групп — образованными людьми, владевшими письменной культурой и составлявшими элиту российского общества. У них был иной жизненный опыт, свое восприятие прошлого. Основная масса крестьянства в силу своей повседневной загруженности и малограмотности не оставила письменных толкований происходящего, которые отражали бы их восприятие исторической эпохи.