В голодную и лютую зиму 1933 года

Переезды были нелегкими: все на лошадях, на телегах или санях. В голодную и лютую зиму 1933 года мы переехали на Успенский рудник. Погрузились на двое саней: на одних мать с нами троими, на других вещи. (Все наши пожитки вместились на одни сани.) Отец сам управлял этим обозом, сам был за кучера. И все бы обошлось, но на последнем перегоне захватил нас в дороге буран.

Бураны тогда были настоящие: «ни огня, ни черной хаты...» Ветер зло выл, рвал самодельную кибитку, в которой мы сидели, на шаг ничего не было видно, и нам всем стало страшновато. Отец не садился в сани, вожжами пытался направлять лошадей, те топтались на месте, не шли — они тоже выбились из сил, отец покрикивал на них, иногда стегал кнутом, но это мало помогало. Тогда впервые я увидел рассерженного отца. Он сердился, видимо, на свое бессилие. До полуночи он и лошади боролись с бураном, пока мы не увидели пикет. Здесь отогрелись, переждали бурю и часам к двенадцати следующего дня снова двинулись в путь.

Как я уже сказал, такие бураны были обычны в те времена. Однажды, возвращаясь из командировки, отец попал в сильный буран, и когда стало ясно, что сбились с дороги (их было двое), решили спасаться под кошевой Они распрягли лошадей, перевернули ее, привязали лошадей за полозья, а сами залезли под кошеву. Их занесло снегом, и двое суток они пробыли в этом «снежном купе». Нашли их на третий день по лошадям, замерзшим, но еще не занесенным снегом.