Периодизация М. В. Лоскутовой

Периодизация М. В. Лоскутовой построена на видовом многообразии устной истории. Исследовательница отмечает сформировавшиеся в историографии устной истории две противоположные тенденции: с одной стороны, «стремление подчеркнуть новаторство устной истории», с другой стороны, необходимость указать на ее глубокие корни, «т. е. представить дело так, что устная история существовала всегда» [5, с. 5] — и разделяет использование методов устной истории и источников в исторической науке и ее академическое признание.

Начальный этап развития устной истории она относит к 1948 г., когда при Колумбийском университете был создан первый в мире исследовательский центр по изучению устной истории; последующие этапы определяет присоединением к этому процессу других стран, указывая на специфику проблематики в каждой из них, обусловленную особенностями исторического развития: 1940-1960-е гг. — преимущественное развитие устной истории в США с «интересом к «великим людям и событиям» — большой политике, крупному бизнесу — и отчетливо выраженная тенденция воспринимать устную историю как отрасль архивного дела. Создание проектов, программ и учреждение центров устной истории с акцентуацией на «документализме» происходило в архивах и библиотеках. Назначение устной истории виделось в «заполнении лакун» в письменной документации и создании «чистого» устного источника «для будущего использования другими исследователями». По мнению американских устных историков, «именно это требование позволяет обеспечить большую объективность собранного материала — ведь у устных историков (устных архивистов) нет конкретной исследовательской гипотезы, которую им нужно доказать или опровергнуть» [5, с. 8].

1960-1980-е гг. — «переориентация устной истории в социальное движение... потребность перейти от изучения «великих людей и событий» к истории простых людей, истории дискриминируемых групп населения. В устной истории сформировался подход к истории «безмолвствующего большинства», изучение которой сосредоточилось в центрах устной истории при университетах. В каждой стране была своя история на нижних этажах общественной лестницы. Инициаторами нового подхода стали страны Западной Европы, которые пережили мировую войну и для которых не были характерны «архивный уклон» и интерес к выдающимся личностям. Так, в Англии сформировалась «рабочая история», история «лондонской бедноты и городского дна», «колониальная этнография». В Италии толчком к развитию устной истории стало изучение Сопротивления и партизанского движения в годы Второй мировой войны. В Германии «позднее становление устной истории (достаточно активно развивающейся там в настоящее время), несомненно, было связано с пережитым этой страной опытом нацистской диктатуры» [5, с. 14,21]; с начала 1980-х гг. получило мощное развитие такое направление, как «история повседневности и т. д. Во Франции доминирующее влияние школы «Анналов» не способствовало развитию устной истории, и она возникла первоначально не в университетских центрах, а на периферии в рамках социальной микроистории.

В целом М. В. Лоскутова, описывая видовое многообразие устной истории за рубежом, приходит к выводу, что становление этой дисциплины было своеобразным протестом против «увлечения количественными методами, изучением масштабных социально-экономических структур и процессов, охватывающих длительные периоды», так как работы устных историков «возвращали читателя к привычным горизонтам человеческой жизни», «обещали возможность «непосредственного выхода» в историю - своеобразного «окна в прошлое» [5, с. 18]. К настоящему времени изучение методами устной истории исторического сознания, эмпирического опыта широко используется многими направлениями зарубежных гуманитарных исследований, такими, как «обыденная история», или «история повседневности» (Германия), «слуховая история» (Канада), этнология, локальная и рабочая история (Англия), социальная история (Франция) и т. д. [2, 6, 7].